Были даже русские дивизии -- чем не интернационал? Хозяйственное различие между СССР и Третьим Рейхом это первое, что бросается в глаза даже поверхностному наблюдателю. Двадцать два года советского властвования -- от 1917 до 1939 года -- до начала Мировой войны, привели Россию к поистине неслыханному разорению. Шесть лет гитлеровского властвования вызывают споры еще и сейчас. Немцы, ныне сидящие на скудном оккупационном пайке, рассматривают довоенное шестилетие, как время неслыханного расцвета: безработица была ликвидирована, марка была стабилизирована, строились дороги и дома. И ничто не было разорено. Причины ликвидации безработицы можно искать в общем смягчении мирового кризиса. Я думаю, это будет недостаточным объяснением. Можно искать и в гитлеровском, "плановом хозяйстве". На тему о кризисах, безработице и процветании имеется, кажется, около полусотни разных теорий. Я предлагаю пятьдесят первую. Надеюсь, что она не будет глупее первых пятидесяти. Тихий грабеж
Российская социал-демократическая партия во главе с товарищем Лениным захватила власть и разогнала Учредительное Собрание. Страна ответила гражданской войной. Мирное завоевание оказалось невозможным. Интеллигенция объявила всеобщую забастовку, рабочие железных дорог угрожали транспортной забастовкой, в столицах сразу стало нечего есть, а на всех окраинах стали формироваться зародыши будущих армий Деникина, Колчака, Юденича, Чайковского и прочих. "Буржуазия" бросала все и бежала -- кто за границу, кто в Белые армии. Немецкий проф. Шубарт в своей книге "Европа и душа Востока" скорбно и иронически пишет: "Когда Наполеон взял Берлин -- немцы стали навытяжку, когда он взял Москву, русские подожгли свою столицу". Лев Толстой в "Войне и Мире" мельком описывает деревенского лавочника, который вчера бил своих баб за панические слухи, а сегодня, узнав, что Наполеон действительно приближается, поджег свой дом со всем своим скарбом и ушел в лес: "решилась Расея". Психология вытяжки и поджога сказалась и в двух внутренних завоеваниях: немцы стали перед Гитлером во фронт, в России загорелся тридцатилетний пожар. Гитлеру подчинились даже и Гогенцоллерны, в России отказал в подчинении Ленину даже мужик. В России Гражданская война прошла до последнего таежного закоулка, нацистам пришлось выдумывать " завоевание власти", полученной совершенно мирным путем. Окончательные результаты подсчитывать еще рано. Германская и русская, раньше и французская революции, проявили необычайный "динамизм" -- тенденцию к мировому утверждению своей идеи. Историки в этих случаях говорят о "стихии", о "горении", об "энтузиазме" и о всяких таких само собой понятных вещах. Мне кажется, что во всех этих "стихиях" основную роль играет все-таки стихия грабежа. Комиссары французского конвента Францию успели ограбить дочиста. Комиссары русского политбюро -- Россию. Комиссары национал-социализма успели подобрать к своим рукам и дома, и мужика, и Круппа. В стихийном процессе этого грабежа более оборотистые энтузиасты успели уже округлить свои капитальцы и оказались склонными к покою и пищеварению. Они достигли своего и они резонно полагают, что вместе с ними достигла своих целей и революция. Их объявляют оппортунистами и отправляют на виселицу (на гильотину или в подвал). Ибо есть же энтузиасты менее оборотистые или менее удачливые, которые столь же резонно скажут: "А мы-то за что кровь свою проливали?" -- и станут "углублять революцию". Всякие революционеры воспитываются в страхе и ненависти и им трудно представить себе, что где-то есть легкомысленные люди, которые не испытывают перед ними, революционерами, ни ненависти, ни страха, которые принимают их, революционеров, не очень всерьез и вовсе не собираются ни судить, ни вешать. Жадность и страх толкают "стихию" на идейную экспансию в мировых масштабах. Здесь все перепутывается в один клубок: вооружение толкает на экспансию и экспансия требует вооружения. Здесь труден первый шаг, дальнейшее идет автоматически, и, что самое страшное, -- неизбежно. Гитлер и Геринг успели ограбить подданных Третьего Рейха так, что подданные этого и не заметили. Девяносто миллиардов вложены в орудия. Девяносто миллиардов вопиют к небесам о процентах. Что случилось бы с Гитлером и Ко, если быв один прекрасный день удалось созвать мирную конференцию и подписать некий всеобщий договор о разоружении? Тогда пришлось бы перековывать орудия -- во что именно? Тогда пришлось бы переписать векселя национал-социалистического государства -- но на чье имя? Кто взял бы на себя оплату этих чудовищных векселей? Кто вернул бы шестидесяти миллионам вкладчиков их кровные пфеннинги и марки? Только война, и только победная война, открывала новые Эльдорадо.
|