Я не думаю, чтобы общее число всехъ заключенныхъ въ этихъ лагеряхъ было меньше пяти миллионовъ человекъ. Вероятно, -- несколько больше. Но, конечно, ни о какой точности подсчета не можетъ быть и речи. Больше того, я знаю системы низового подсчета въ самомъ лагере и поэтому сильно сомневаюсь, чтобы само {7} ГПУ знало о числе лагерниковъ съ точностью хотя бы до сотенъ тысячъ. Здесь идетъ речь о лагерникахъ въ строгомъ смысле этого слова. Помимо нихъ, существуютъ всякие другие -- более или менее заключенные слои населения. Такъ, напримеръ, въ ББК въ периодъ моего пребывания тамъ находилось 28.000 семействъ такъ называемыхъ "спецпереселенцевъ" -- это крестьяне Воронежской губернии, высланные въ Карелию целыми селами на поселение и подъ надзоръ ББК. Они находились въ гораздо худшемъ положении, чемъ лагерники, ибо они были съ семьями, и пайка имъ не давали. Далее следуетъ категория административно ссыльныхъ, высылаемыхъ въ индивидуальномъ порядке: это вариантъ довоенной ссылки, только безъ всякаго обезпечения со стороны государства -- живи, чемъ хочешь. Дальше -- "вольно-ссыльные" крестьяне, высылаемые обычно целыми селами на всякаго рода "неудобоусвояемыя земли", но не находящияся подъ непосредственнымъ ведениемъ ГПУ. О количестве всехъ этихъ категорий, не говоря уже о количестве заключенныхъ въ тюрьмахъ, я не имею никакого, даже и приблизительнаго, представления. Надо иметь въ виду, что все эти заключенные и полузаключенные люди -- все это цветъ нации, въ особенности, крестьяне. Думаю, что не меньше одной десятой части взрослаго мужского населения страны находится или въ лагеряхъ, или где-то около нихъ... Это, конечно, не европейские масштабы... Системы советскихъ ссылокъ какъ-то напоминаютъ новгородский "выводъ" при Грозномъ, а еще больше -- ассирийские методы и масштабы. "Ассирийцы, -- пишетъ Каутский,1 -- додумались до системы, которая обещала ихъ завоеваниямъ большую прочность: тамъ, где они наталкивались на упорное сопротивление или повторныя возстания, они парализовали силы побежденнаго народа такимъ путемъ, что отнимали у него голову, т.е. отнимали у него господствующие классы... самые знатные, образованные и боеспособные элементы... и отсылали ихъ въ отдаленную местность, где они, оторванные отъ своей подпочвы, были совершенно безсильны. Оставшиеся на родине крестьяне и мелкие ремесленники представляли плохо связанную массу, неспособную оказать какое-нибудь сопротивление завоевателямъ"... 1 К. Каутский. Античный миръ, христианство и иудейство. Стр. 205. Изд. 1909 г. Советская власть повсюду "наталкивалась на упорное сопротивление и повторныя возстания" и имеетъ все основания опасаться, въ случае внешнихъ осложнений, такого подъема "сопротивления и возстаний", какого еще не видала даже и многострадальная русская земля. Отсюда -- и ассирийские методы , и ассирийские масштабы. Все более или менее хозяйственно устойчивое, способное мало-мальски самостоятельно мыслить и действовать, -- короче, все то, что оказываетъ хоть малейшее сопротивление всеобщему нивеллированию, -- подвергается "выводу", искоренению, изгнанию. {8} ПЕРСПЕКТИВЫ Какъ видите -- эти цифры очень далеки и отъ "мирной эволюции", и отъ "ликвидации террора"... Боюсь, что во всякаго рода эволюционныхъ теорияхъ русская эмиграция слишкомъ увлеклась тенденцией "видеть чаемое какъ бы сущимъ". Въ России объ этихъ теорияхъ не слышно абсолютно ничего, и для насъ -- всехъ троихъ -- эти теории эмиграции явились полнейшей неожиданностью: какъ снегъ на голову... Конечно, нынешний маневръ власти -- "защита родины" -- обсуждается и въ России, но за всю мою весьма многостороннюю советскую практику я не слыхалъ ни одного случая, чтобы этотъ маневръ обсуждался, такъ сказать, всерьезъ -- какъ его обсуждаютъ здесь, заграницей... При НЭП'е власть использовала инстинктъ собственности и, использовавъ, послала въ Соловки и на разстрелъ десятки и сотни тысячъ своихъ временныхъ нэповскихъ "помощниковъ". Первая пятилетка использовала инстинктъ строительства и привела страну къ голоду, еще небывалому даже въ истории социалистическаго рая. Сейчасъ власть пытается использовать национальный инстинктъ для того, чтобы въ моментъ военныхъ испытаний обезпечить, по крайней мере, свой тылъ... История всякихъ помощниковъ, попутчиковъ, сменовеховцевъ и прочихъ -- использованныхъ до последняго волоса и потомъ выкинутыхъ на разстрелъ -- могла бы заполнить целые томы. Въ эмиграции и заграницей объ этой истории позволительно время отъ времени забывать: не эмиграция и не заграница платила своими шкурами за тенденцию "видеть чаемое какъ бы сущимъ". Профессору Устрялову, сильно промахнувшемуся на своихъ НЭП'овскихъ пророчествахъ, решительно ничего не стоитъ въ тиши харбинскаго кабинета сменить свои вехи еще одинъ разъ (или далеко не одинъ разъ!) и состряпать новое пророчество.
|