С другой стороны, если бы неустойчивое положение в Ис- пании, Франции, Бельгии и пр. завершилось победой реакции, от советских пактов опять-таки не осталось бы следа. Наконец, при том варианте, что "куски бумаги" сохранят еще свою силу в первый период военных операций, нельзя сомневаться в том, что группировка сил в решающем фазисе войны будет определена факторами неизмеримо более могущественного значения, чем клятвы дипломатов, клятвопреступников по профессии. Положение радикально изменилось бы, конечно, если бы буржуазные союз- ники получили материальные гарантии в том, что московское правительство стоит по одну с ними сторону не только военной, но и классовой траншеи. Пользуясь затруднениями СССР, попавшего меж двух огней, капиталистичес- кие "друзья мира" примут, разумеется, все меры к тому, чтобы пробить брешь в монополии внешней торговли и советских законах о собственности. Растущее "оборонческое" движение среди русской белой эмиграции во Фран- ции и Чехословакии целиком питается такого рода расчетами. И если допус- тить, что мировая борьба разыграется до конца только в военной плоскос- ти, то у союзников будут серьезные шансы добиться своей цели. Без вмеша- тельства революции социальные основы СССР должны потерпеть крушение не только в случае поражения, но и в случае победы. Более двух лет тому назад программный документ "IV Интернационал и война" следующими словами рисовал эту перспективу: "Под влиянием острой потребности государства в предметах первой необходимости, индивидуалис- тические тенденции крестьянского хозяйства получат значительное подкреп- ление, и центробежные силы внутри колхозов будут расти с каждым меся- цем... В раскаленной атмосфере войны можно ждать... привлечение иност- ранных "союзных" капиталов, брешей в монополии внешней торговли, ослаб- ления государственного контроля над трестами, обострения конкуренции между трестами, их столкновения с рабочими и проч.... Другими словами, в случае долгой войны, при пассивности мирового пролетариата, внутренние социальные противоречия в СССР не только могли бы, но должны были бы привести к буржуазно-бонапартистской контр-революции". События последних двух лет придают этому прогнозу удвоенную силу. Из предшествующего ни в каком случае не вытекают, однако, так называ- емые "пессимистические" выводы. Если мы не хотим закрывать глаза ни на огромный материальный перевес капиталистического мира, ни на неизбежное вероломство империалистских "союзников", ни на внутренние противоречия советского режима, то, с другой стороны, мы ни в какой мере не склонны переоценивать прочность капиталистической системы как враждебных, так и союзных стран. Задолго до того, как война на истощение успеет измерить до дна соотношение экономических сил, она подвергнет испытанию относи- тельную устойчивость их режимов. Все серьезные теоретики будущей бойни народов считаются с вероятностью, даже с неизбежностью революции в ее результате. Снова и снова выдвигаемая в известных кругах идея небольших "профессиональных" армий, немногим более реальная, чем идея единоборства героев, по образцу Голиафа - Давида, фантастичностью своей обнажает ре- альность страха перед вооруженным народом. Гитлер никогда не упускает случая подкрепить свое "миролюбие" ссылкой на неизбежность нового большевистского шторма в случае войны на Западе. Силой, сдерживающей до поры до времени фурию войны, являются не Лига Наций, не гарантийные пак- ты и не пацифистские референдумы, а исключительно и только спасительный страх пред революцией. Общественные режимы, как и все другие явления, надо оценивать сравни- тельно. Несмотря на все свои противоречия, советский режим, в отношении устойчивости, все еще имеет огромные преимущества в сравнении с режимом вероятных противников. Самая возможность господства наци над немецким народом порождена невыносимым напряжением социальных антагонизмов в Гер- мании. Они не устранены и даже не смягчены, а лишь придавлены плитой фа- шизма. Война выведет их наружу. У Гитлера гораздо меньше шансов, чем у Вильгельма II довести войну до победы. Только своевременная революция, оградив Германию от войны, могла бы оградить ее от нового поражения. Мировая пресса изображает кровавые расправы японских офицеров над ми- нистрами, как неосторожные проявления слишком пламенного патриотизма. На самом деле, эти акты, несмотря на разницу идеологий, подпадают под ту же историческую категорию, что и бомбы русских нигилистов против царской бюрократии. Население Японии задыхается под соединенным гнетом аграрной азиатчины и ультра-современного капитализма. Корея, Манчжоуго, Китай, при первом ослаблении военных тисков, поднимутся против японской тира- нии. Война принесет империи Микадо величайшую из социальных катастроф. Немногим лучше положение Польши. Режим Пилсудского, бесплоднейший из всех режимов, оказался неспособен хотя бы ослабить земельную кабалу крестьянина.
|