Полное поглощение хо- зяйственных функций семьи учреждениями социалистического общества, свя- зывающего солидарностью и взаимной заботой все поколения, должно было принести женщине, и тем самым - любящей чете, действительное освобожде- ние от тысячелетных оков. Доколе эта задача задач не разрешена, 40 мил- лионов советских семей остаются, в подавляющем большинстве своем, гнез- дами средневековья, женской кабалы и истерии, повседневных детских уни- жений, женских и детских суеверий. Никакие иллюзии на этот счет недопус- тимы. Именно поэтому последовательные изменения постановки вопроса о семье в СССР наилучше характеризуют действительную природу советского общества и эволюцию его правящего слоя. Взять старую семью штурмом не удалось. Не потому, что не хватило доб- рой воли. И не потому, что семья так прочно держалась в сердцах. Наобо- рот, после короткого периода недоверия к государству, его яслям, детским садам и подобным учреждениям, работницы, а за ними и передовые крестьян- ки оценили неизмеримые преимущества коллективного ухода за детьми, как и обобществления всего семейного хозяйства. К несчастью, общество оказа- лось слишком бедно и мало культурно. Планам и намерениям коммунистичес- кой партии не отвечали реальные ресурсы государства. Семью нельзя "отме- нить": ее надо заменить. Действительное освобождение женщины неосущест- вимо на фундаменте "обобщенной нужды". Опыт скоро обнаружил эту суровую истину, которую Маркс формулировал за 80 лет до того. В голодные годы рабочие везде, где могли, отчасти и семьи их, корми- лись в заводских и иных общественных столовых, и этот факт официально расценивался, как переход к социалистическим формам быта. Нет надобности снова останавливаться на особенностях отдельных периодов: военного ком- мунизма, НЭП'а, первой пятилетки. Факт таков, что с момента отмены кар- точной системы в 1935 г. все лучше поставленные рабочие начали возвра- щаться к домашнему столу. Было бы неправильно расценивать это отступле- ние, как осуждение социалистической системы, которая вовсе и не подвер- галась испытанию. Но тем более уничтожающую оценку дали рабочие и их же- ны "общественному питанию", организованному бюрократией. Тот же самый вывод приходится распространить на общественные прачечные, где больше расхищают и портят белье, чем стирают его. Назад к семейному очагу! Но домашний стол и домашняя стирка, которые теперь полустыдливо рекламиру- ются ораторами и журналистами, означают возвращение рабочих жен к горш- кам и корытам, т.е. к старому рабству. Вряд ли резолюция Коминтерна о "полной и бесповоротной победе социализма в СССР" звучит очень убеди- тельно для женщины предместья! Деревенская семья, связанная не только с домашним, но и с сельским хозяйством, несравненно устойчивее и консервативнее городской. Только малочисленные, и, по общему правилу, худосочные сельско-хозяйственные коммуны вводили у себя в первый период общественное питание и ясли. Кол- лективизация, как возвещалось вначале, должна была произвести реши- тельный переворот и в сфере семьи: не даром же у крестьян экспроприиро- вались не только коровы, но и куры. В сообщениях о триумфальном шествии общественного питания в деревне недостатка, во всяком случае, не было. Но когда началось отступление, реальность сразу выступила из-под пены хвастовства. С колхоза крестьянин получает, по общему правилу, только хлеб для себя и корм для скота. Мясо, молочные продукты и овощи достав- ляются почти целиком приусадебными участками. А раз важнейшие жизненные продукты добываются изолированными усилиями семьи, не может быть и речи об общественном питании. Так карликовые хозяйства, создавая новую основу для домашнего очага, ложатся на женщину двойной ношей. Число постоянных мест в яслях в 1932 г. составляло всего на всего 600.000; сезонных мест, только на время полевых работ, - около 4 миллио- нов. В 1935 г. числилось около 5,6 миллионов ясельных коек, но постоян- ные составляли по прежнему лишь незначительную часть общего числа. К то- му же существующие ясли, даже в Москве, Ленинграде и других центрах, не удовлетворяют, по общему правилу, самым невзыскательным требованиям. "Ясли, в которых ребенок чувствует себя хуже, чем дома - не ясли, а пло- хой приют", жалуется руководящая советская газета. Не мудрено, если луч- ше поставленные рабочие семьи избегают яслей. А для основной массы тру- дящихся число даже этих "плохих приютов" слишком ничтожно. В самое пос- леднее время ЦИК вынес постановление о том, чтобы подкидышей и сирот сдавать на воспитание в частные руки: в виде своего высшего органа, бю- рократическое государство признало таким образом свою несостоятельность в отношении важнейшей социалистической функции. Число детей, охватывае- мых детскими садами поднялось за пятилетие 1930-1935 с 370.000 до 1.181.000. Поражает незначительностью цифра 1930 г.! Но и цифра 1935 г. кажется каплей в море советских семейств.
|