Передать его стиль невозможно. Трудно вспомнить этотъ странный переплетъ условностей сельской вежливости, деталей колхозной жизни, блестокъ личной трагедии авторши письма, тревоги за детей, которыя остались при ней, и за детей, которыя поехали "кормиться" къ мужу въ концлагерь, и прочаго и прочаго. Положение же делъ сводилось къ следующему: Председатель колхоза долго и упорно подъезжалъ къ жене моего дневальнаго. Дневальный засталъ его въ сарае на попытке изнасилования, и председатель колхоза былъ избить. За террористический актъ противъ представителя власти дневальнаго послали на десять летъ въ концентрационный лагерь. Четыре -- онъ здесь уже просиделъ. Посылалъ жене сухари, не съедалъ своего пайковаго сахара, продавалъ свою пайковую махорку, изъ шести оставшихся на воле детей двое все-таки умерло. Кто-то изъ сердобольнаго начальства устроилъ ему право на жительство съ семьей, онъ выписалъ къ себе вотъ этихъ двухъ ребятишекъ: въ лагере ихъ все-таки кормили. Двое остались на воле. Смыслъ же письма заключался въ следующемъ: къ жене дневальнаго подъезжаетъ новый председатель колхоза, "а еще кланяется вамъ, дорогой нашъ супругъ, тетенька Марья совсемъ помирающе, а Митенька нашъ лежитъ ножки распухши и животикъ раздувши, а председатель трудодней не даетъ... И Господомъ Богомъ прошу я васъ, дорогой мой супругъ, благословите податься, безъ вашей воли хошь помру, а детей жалко, а председатель лапаетъ, а трудодней не даетъ..." Дневальный уставился глазами въ столъ... Я не зналъ, что и сказать... Что тутъ скажешь?.. "Вотъ какое дело, -- тихо сказалъ дневальный, -- съ такимъ письмомъ, къ кому пойдешь, а сердце чуяло, вотъ ужъ судьба"... У меня мелькнула мысль -- пойти бы къ Успенскому, показать ему это письмо, уцепить его за мужское самолюбие или какъ-нибудь иначе... Можетъ быть, было бы можно какъ-нибудь нажать на соответствующий районный исполкомъ... Но я представилъ себе конкретную банду деревенскихъ "корешковъ". Ванька въ колхозе, Петька въ милиции и пр. и пр. Кто пойдетъ изъ "района" защищать женския права какой-то безвестной деревенской бабы, кто и что сможетъ раскопать въ этой круговой поруке? Просто бабу загрызутъ вразъ со всеми ея ребятами... -- Такъ ужъ отпишите, -- глухо сказалъ дневальный -- отпишите, пусть... подается... -- По его бороде текли крупныя слезы... {449} Въ нашей путаной человеческой жизни вещи устроены какъ-то особо по глупому: вотъ прошла передо мною тяжелая, безвыходная, всамделишняя человеческая трагедия. Ну, конечно, было сочувствие къ судьбе этого рязанскаго мужиченки, темъ более острое, что его судьба была судьбой миллионовъ, но все-же было и великое облегчение -- кошмаръ недреманнаго ока разсеялся, никакихъ мало-мальски подозрительныхъ симптомовъ слежки ни съ какой стороны не было видно. Подъ диктовку дневальнаго я слалъ поклоны какимъ-то кумамъ и кумамъ, въ рамке этихъ поклоновъ и хозяйственныхъ советовъ было вставлено мужнино разрешение "податься"; дневальный сиделъ съ каменнымъ лицомъ, по морщинамъ котораго молча скатывались крупныя слезы, а вотъ на душе все же было легче, чемъ полчаса тому назадъ... Вспомнился Маяковский: "для веселия планета наша плохо оборудована". Да, плохо оборудована. И не столько планета, сколько самъ человекъ: изо всехъ своихъ силъ портитъ жизнь -- и себе, и другимъ... Думаю, что Творецъ, создавая человека на шестой день творения, предшествующими днями былъ не сколько утомленъ... ПОИСКИ ОРУЖиЯ Для побега было готово все -- кроме одного: у насъ не было оружия. Въ наши две первыя попытки -- въ 1932 и 1933 году -- мы были вооружены до зубовъ. У меня былъ тяжелый автоматический дробовикъ-браунингъ 12-го калибра, у Юры -- такого же калибра двухстволка. Патроны были снаряжены усиленными зарядами пороха и картечью нашего собственнаго изобретения, залитой стеариномъ. По нашимъ приблизительнымъ подсчетамъ и пристрелкамъ такая штуковина метровъ на сорокъ и медведя могла свалить съ ногъ. У Бориса была его хорошо пристрелянная малокалиберная винтовка. Вооруженные этакимъ способомъ, мы могли не бояться встречи ни съ чекистскими заставами, ни съ патрулемъ пограничниковъ. Въ томъ мало вероятномъ случае, если бы мы ихъ встретили, и въ томъ, еще менее вероятномъ случае, если бы эти чекисты рискнули вступить въ перестрелку съ хорошо вооруженными людьми, картечь въ чаще карельскаго леса давала бы намъ огромныя преимущества передъ трехлинейками чекистовъ... Сейчасъ мы были безоружны совсемъ. У насъ было по ножу -- но это, конечно, не оружие. Планы же добычи оружия -- восходили еще ко временамъ Погры, и -- по всей обстановке лагерной жизни -- все они были связаны съ убийствомъ. Они строились "въ запасъ" или, какъ говорятъ въ России, "въ засолъ": оружие нужно было и следовало его раздобыть за две-три недели до побега -- иначе при любой переброске и рискъ убийства, и рискъ хранения оружия пошелъ бы впустую.
|