Тов. Стародубцевъ, какъ наиболее старый и опытный изъ работниковъ УРЧ, не откажется, конечно (въ глазахъ Стародубцева вспыхиваетъ матъ)... Каждый изъ насъ долженъ дать несколько часовъ своей работы (Господи, какая чушь! -- и такъ работаютъ часовъ по 18). Нужно отпечатать на пишущей машинке или на гектографе элементарнейшия инструкции... Я чувствую, что -- еще несколько "утончений" и "конкретизаций", и я начну молоть окончательный вздоръ. Я умолкаю... -- Вы кончили, товарищъ...? -- Солоневичъ -- подсказываетъ Богоявленский. -- Вы кончили, товарищъ Солоневичъ? -- Да, кончилъ, гражданинъ начальникъ... -- Ну, что-жъ... Это более или менее конкретно... Предлагаю избрать комиссию для проработки... Въ составе: Солоневичъ, Наседкинъ. Ну, кто еще? Ну, вотъ вы, Стародубцевъ. Срокъ -- два дня. Кончаемъ. Уже четыре часа. Выборы a` la soviet кончены. Мы выходимъ на дворъ, въ тощие сугробы. Голова кружится и ноги подкашиваются. Хочется есть, но есть решительно нечего. И за всемъ этимъ -- сознание, что какъ-то -- еще не вполне ясно, какъ -- но все же въ борьбе за жизнь, въ борьбе противъ актива, третьей части и стенки какая-то позиция захвачена. БАРИНЪ НАДеВАЕТЪ БеЛЫЯ ПЕРЧАТКИ... На другой день Стародубцевъ гляделъ окончательнымъ волкомъ. Даже сознание того, что где-то въ джунгляхъ третьей части "прорабатывается" его доносъ, не было достаточно для его полнаго моральнаго удовлетворения. Мой "рабочий кабинетъ" имелъ такой видъ: Въ углу комнаты -- табуретка. Я сижу на полу, на полене. Надо мною на полкахъ, вокругъ меня на полу и передо мною на табуретке -- все мои дела: ихъ уже пудовъ пятьдесятъ -- пятьдесятъ пудовъ пестрой бумаги, символизирующей сорокъ пять тысячъ человеческихъ жизней. Проходя мимо моего "стола", Стародубцевъ съ демонстративной небрежностью задеваетъ табуретку ногой, и мои дела разлетаются по полу. Я встаю съ окончательно сформировавшимся намерениемъ сокрушить Стародубцеву челюсть. Въ этомъ христианскомъ порыве меня останавливаетъ голосъ Якименки: -- Такъ вотъ онъ где... Я оборачиваюсь. -- Послушайте, куда вы къ чертямъ запропастились? Ищу его {122} по всемъ закоулкамъ УРЧ... Не такая ужъ миниатюрная фигура... А вы вотъ где приткнулись. Что это -- вы здесь и работаете? -- Да, -- уныло иронизирую я, -- юрисконсультский и планово-экономический отделъ. -- Ну, это безобразие! Не могли себе стола найти? -- Да все ужъ разобрано. -- Tarde venientibus -- поленья, -- щеголевато иронизируетъ Якименко. -- Бываетъ и такъ, что tarde venientibus -- поленьями... Якименко понимающимъ взоромъ окидываетъ сцену: перевернутую табуретку, разлетевшияся бумаги, меня, Стародубцева и наши обоюдныя позы и выражения лицъ. -- Безобразие все-таки. Передайте Богоявленскому, что я приказалъ найти вамъ и место, и стулъ, и столъ. А пока пойдемте ко мне домой. Мне съ вами кое о чемъ поговорить нужно. -- Сейчасъ, я только бумаги съ пола подберу. -- Бросьте, Стародубцевъ подберетъ. Стародубцевъ, подберите. Съ искаженнымъ лицомъ Стародубцевъ начинаетъ подбирать.... Мы съ Якименко выходимъ изъ УРЧ... -- Вотъ идиотская погода, -- говоритъ Якименко тономъ, предполагающимъ мою сочувственную реплику. Я подаю сочувственную реплику. Разговоръ начинается въ, такъ сказать, светскихъ тонахъ: погода, еще о художественномъ театре начнетъ говорить... -- Я где-то слыхалъ вашу фамилию. Это не ваши книжки -- по туризму?.. -- Мои... -- Ну, вотъ, очень приятно. Такъ что мы съ вами, такъ сказать, товарищи по призванию... Въ этомъ году собираюсь по Сванетии... -- Подходящия места... -- Вы какъ шли? Съ севера? Черезъ Донгузъ-Орунъ? ...Ну, чемъ не черные тюльпаны?.. И такъ шествуемъ мы, обсуждая прелести маршрутовъ Вольной Сванетии. Навстречу идетъ начальникъ третьей части. Онъ почтительно беретъ подъ козырекъ. Якименко останавливаетъ его. -- Будьте добры мне на шесть вечера -- машину... Кстати -- вы не знакомы? Начальникъ третьей части мнется... -- Ну, такъ позвольте васъ познакомить... Это нашъ известный туристский деятель, тов. Солоневичъ... Будетъ намъ читать лекции по туризму. Это... -- Да я уже имею удовольствие знать товарища Непомнящаго... Товарищъ Непомнящий беретъ подъ козырекъ, щелкаетъ шпорами и протягиваетъ мне руку. Въ этой руке -- доносъ Стародубцева, эта рука собирается черезъ иксъ времени поставить меня къ стенке. Я темъ не менее пожимаю ее... -- Нужно будетъ устроить собрание нашихъ работниковъ... Вольнонаемныхъ, конечно ... Тов. Солоневичъ прочтетъ намъ докладъ объ экскурсияхъ по Кавказу... Начальникъ третьей части опять щелкаетъ шпорами. {123} -- Очень будетъ приятно послушать... На всю эту комедию я смотрю съ несколько запутаннымъ чувствомъ... ___ Приходимъ къ Якименке.
|