Мы протестуем против произвола правительства над Советом, выразившегося в обвинении выбранных нами товарищей, исполнявших все наши требования в Совете, и заявляем правительству, что насколько виновен наш уважаемый всеми нами товарищ П. А. Злыднев, постольку же виновны и мы, что и удостоверяем своими подписями". К этой резолюции было присоединено несколько листов бумаги, покрытых более чем 2.000 подписей. Листы были грязны и измяты: они ходили по всем мастерским завода из рук в руки. Обуховская резолюция далеко не самая резкая. Были такие, от оглашения которых председатель отказывался ввиду их "глубоко неприличного" по отношению к суду и к правительству тона. В общем представленные суду резолюции насчитывали десятки тысяч подписей. Показания свидетелей, многие из которых, выйдя из судебного зала, сейчас же попадали в руки полиции, дали превосходный комментарий к этим документам. Заговорщики, необходимые прокуратуре, совершенно утонули в героической безыменной массе. В конце концов прокурор, совмещавший свою позорную роль с внешней корректностью, вынужден был в обвинительной речи признать два факта: во-первых, что на известном уровне политического развития пролетариат проявляет "тяготение" к социализму, и, во-вторых, что настроение рабочих масс в период деятельности Совета было революционным. Пришлось прокуратуре сдать еще одну важную позицию. "Подготовка вооруженного восстания" была, разумеется, осью всего судебного следствия. - Призывал ли Совет к вооруженному восстанию? - В сущности, не призывал, - отвечали свидетели. - Совет формулировал только общее убеждение в неизбежности вооруженного восстания. - Совет требовал Учредительного Собрания. Кто же должен был создать его? - Сам народ! - Как? - Конечно, силой. Добром ничего не возьмешь. - Значит, Совет вооружал рабочих для восстания? - Нет, для самозащиты. Председатель иронически пожимал плечами. Но, в конце концов , показания свидетелей и подсудимых заставили суд усвоить себе это "противоречие". Рабочие вооружались непосредственно для самообороны. Но это было в то же время вооружением в целях восстания - постольку, поскольку главным органом погромов становилась правительственная власть. Выяснению этого вопроса была посвящена речь, которую автор произнес перед судом*. /* Мы приводим ниже эту речь по не опубликованному в России стенографическому отчету - см. стр. 163./ Своей вершины процесс достиг в тот момент, когда наша защита передала суду ставшее столь знаменитым "Письмо Лопухина"*80. Подсудимые и защита говорили: - Господа судьи! Вы считаете, повидимому, голословным наше утверждение, что органы правительственной власти играли руководящую роль в подготовке и организации погромов. Для вас, может быть, недостаточно убедительны свидетельские показания, которые вы здесь слышали. Может быть, вы уже успели забыть те разоблачения, которые князь Урусов*81, бывший товарищ министра внутренних дел, сделал в Государственной Думе. Может быть вас убедил жандармский генерал Иванов, который под присягой сказал вам здесь, что речи о погромах были одним предлогом для вооружения масс? Может быть, вы поверили свидетелю Статковскому, чиновнику охранного отделения, который под присягой показал, что он в Петербурге не видал ни одной погромной прокламации? Но смотрите! Вот засвидетельствованная копия письма бывшего директора департамента полиции Лопухина министру внутренних дел Столыпину*. На основании расследований, произведенных им специально по поручению графа Витте, г. Лопухин удостоверяет, что погромные прокламации, которых якобы никогда не видал свидетель Статковский, печатались в типографии того самого охранного отделения, чиновником которого Статковский состоит; что эти прокламации развозились агентами охранного отделения и членами монархических партий по всей России; что между департаментом полиции и черносотенными шайками существует тесная организационная связь; что во главе этой преступной организации в эпоху Совета стоял генерал Трепов, который , будучи дворцовым комендантом, пользовался громадной властью, лично докладывал царю о деятельности полиции и, помимо всех министров, располагал огромными государственными суммами для своей погромной деятельности... /* В кабинете Горемыкина Столыпин был министром внутренних дел./ ...И еще один факт, господа судьи! Многочисленные черносотенные листки - они имеются у вас в материалах предварительного дознания! - обвиняли членов Совета в расхищении рабочих денег. Жандармский генерал Иванов производил на основании этих листков специальное, разумеется совершенно безрезультатное, расследование на петербургских фабриках и заводах. Мы, революционеры, привыкли к подобным приемам властей. Но и мы, столь далекие от идеализации жандармерии, не подозревали, как далеко способно заходить это учреждение. Оказывается, что прокламации, обвинявшие Совет в расхищении рабочих денег, сочинялись и тайно печатались в том самом жандармском управлении, в котором служит генерал Иванов.
|