Джордж Аллинсуорт, девяти лет: “Я пришел сюда в прошлую пятницу. Мы должны были начать работу на следующий день в три часа утра. Поэтому я оставался здесь всю ночь. Я живу в 5 милях отсюда. Спал на полу, подостлав кожаный фартук и прикрывшись курткой. Следующее два дня я приходил в 6 часов утра. Да, это горячее место! До поступления сюда я также целый год работал у доменной печи. Это был очень большой завод, расположенный в сельской местности. Моя работа тоже начиналась в субботу с 3 часов утра, но я мог, по крайней мере, уходить спать домой, так как жил недалеко. В другие дни я начинал работу с 6 часов утра, а оканчивал в 6 или 7 часов вечера” и т. д.[291 - ам же, стр. XIII. Уровень развития этих “рабочих сил” неизбежно должен быть таков, как он представляется в следующем диалоге с одним из членов следственной комиссии: Джеримая Хейнс, 12 лет: “...четырежды четыре восемь, но четыре четверки (4 fours) шестнадцать... Король для него тот, у кого все деньги и все золото (Л king is him that has all the money and gold). У нас есть король; говорят, что он королева, ее называют принцессой Александрой. Говорят, что она вышла замуж за сына королевы. Принцесса – это мужчина”. У. Тернер, двенадцати лет: “Я живу не в Англии. Полагаю, что такая страна существует, но ничего не знал о ней до сих пор”. Джон Моррис, четырнадцати лет: “Я слышал, что бог сотворил мир и что весь народ утонул, кроме одного человека; я слышал, что этот человек был маленькая птичка”. Уильям Смит, пятнадцати лет: “Бог создал мужчину, мужчина создал женщину”. Эдуард Тейлор, пятнадцати лет: “Ничего не знаю о Лондоне”. Генри Матьюмен, семнадцати лет: “Несколько раз бывал в церкви... Одно имя, о котором они проповедуют, это некий Иисус Христос, но других имен я назвать не могу, да и о нем ничего не могу сказать. Он не был убит, а умер, как умирают все люди. Он отличался в некотором роде от других людей, так как в некотором роде был религиозен, а другие не религиозны (Не was not the same as other people in some ways, because he was religious in some ways, and others isn't)” (там же, № 74, стр. XV). “Дьявол – доброе существо. Я не знаю, где он живет”. “Христос был злой человек” (“The devil is a good person. I don't know where he lives”. “Christ was a wicked man”). “Эта девочка (10 лет) вместо God [бог] по буквам говорит Dog [собака] и не знает имени королевы” (“Children's Employment Commission. 5th Report”, 1866, p. 55, № 278). Такая же система, как па упомянутых металлических мануфактурах, господствует на стекольных и бумажных фабриках. На бумажных фабриках, на которых бумага производится посредством машин, ночная работа существует, как общее правило, для всех процессов, кроме сортировки тряпья. В некоторых случаях ночная работа благодаря сменам продолжается всю неделю, обыкновенно с ночи воскресенья до 12 часов ночи следующей субботы. Рабочий персонал, находящийся в дневной смене, работает еженедельно пять дней по 12 часов и один день – 18 часов, а находящийся в ночной смене – 5 ночей по 12 часов и одну ночь – 0 часов. В других случаях каждая смена работает в дни ломки смен по 24 часа и одна за другой. Одна смена работает 0 часов в понедельник и 18 в субботу , чтобы вышли полные 24 часа. В некоторых случаях введена промежуточная система, при которой все рабочие, запятые на бумагоделательных машинах, работают каждый день недели по 15—16 часов. Эта система, – говорит член следственной комиссии Лорд, – как бы соединяет в себе все зло 12-часовой и 24-часовой систем смен. При этой системе ночной работы работают дети моложе 13 лет, подростки моложе 18 лет и женщины. Иногда при две-надцатичасовой системе им приходится работать двойную смену, 24 часа, чтобы заменить отсутствующих рабочих. Свидетельские показания доказывают, что мальчики и девочки очень часто работают сверхурочное время, которое растягивается до 24 и даже до 36 часов непрерывного труда. В “непрерывном и неизменном процессе” глазирования можно встретить двенадцатилетних девочек, которые работают месяц напролет но 14 часов в сутки “без какого бы то ни было регулярного отдыха или перерыва в работе, кроме двух, самое большее трех, получасовых перерывов для принятия пищи”. На никоторых фабриках, где совсем отменена регулярная ночная работа, продолжительность сверхурочного времени достигает ужасающих размеров, и “это часто при самых грязных, самых горячих и самых монотонных процессах” (“Children's Employment Commission. 4th Report”, 1865, p. XXXVIII, XXXIX)] Послушаем теперь, как сам капитал изображает эту 24-часовую систему. Он, конечно, обходит молчанием крайности этой системы, злоупотребления ею в целях “жестокого и невероятного” удлинения рабочего дня. Он говорит лишь о системе в ее “нормальном” виде. Вот что говорят гг. Нейлор и Викерс, фабриканты стали, применяющие от 600 до 700 рабочих, из которых лишь 10% не достигло 18-летнего возраста, причем из числа этих последних лишь 20 мальчиков работают в ночной смене: “Мальчики совсем не страдают от жары. Температура, вероятно, достигает 86°–90° [по Фаренгейту; 30°—32° по Цельсию]...
|