113 тысяч торговых отделений; кооперация - 200 тысяч. Руководители тех и других являются, по существу, не торго- выми служащими, а чиновниками государства и, сверх того, - монополиста- ми. Даже советская печать время от времени жалуется на то, что "коопера- торы перестали видеть в колхозниках своих избирателей". Как будто меха- низм кооперации может качественно отличаться от механизма профессио- нальных союзов, советов и самой партии! Весь тот слой, который не занимается непосредственно производительным трудом, а управляет, приказывает, командует, милует и карает, - учителей и ученых мы оставляем в стороне, - должен быть исчислен в 5-6 миллионов душ. Эта суммарная цифра, как и вошедшие в ее состав слагаемые, ни в ка- ком случае не претендует на точность: но она все же годится, как первое приближение. Она позволяет убедиться, что "генеральная линия" руко- водства - не бесплотный дух. В разных этажах командующего слоя, следуя снизу вверх, прослойка ком- мунистов составляет от 20 до 90%. На всю массу бюрократии коммунисты, вместе с комсомольцами, образуют массив в 1,5-2 миллиона; сейчас, в виду непрерывных чисток, скорее даже меньше, чем больше. Это и есть костяк государственной власти. Те же коммунисты-администраторы образуют костяк партии и комсомола. Бывшая большевистская партия есть ныне не авангард пролетариата, а политическая организация бюрократии. Остальная масса членов партии и комсомола служит только для выделения из нее "актива", т.е. резерва для самопополнения бюрократии. Той же цели служит и беспар- тийный "актив". Гипотетически можно принять, что к такому же, примерно, числу, какое мы приняли для бюрократии: пять-шесть миллионов душ, может быть меньше, приближается рабочая и колхозная аристократия: стахановцы, беспартийный актив, доверенные лица, родственники и свойственники. С семьями оба вза- имопроникающие друг друга слоя составят до 20-25 миллионов. Мы сравни- тельно низко оцениваем численность семей по той причине, что в состав аппарата входят нередко и муж и жена, иногда также сын или дочь. К тому же женщинам правящего слоя гораздо легче ограничивать размеры своей семьи, чем работницам и, особенно, крестьянкам. Нынешняя кампания против абортов исходит от бюрократии, но не касается ее самой. 12%, может быть, 15% населения, - такова подлинная социальная база самодержавной верхуш- ки. Где отдельная комната, достаточная пища, опрятная одежда все еще дос- тупны лишь небольшому меньшинству, миллионы бюрократов, больших и малых, стремятся использовать власть прежде всего для обеспечения собственного благополучия. Отсюда величайший эгоизм этого слоя, его крепкая внутрен- няя спайка, его страх перед недовольством масс, его бешеная настойчи- вость в удушении всякой критики, наконец, его лицемерно-религиозное преклонение перед "вождем", который воплощает и охраняет власть и приви- легии новых господ. Сама бюрократия еще несравненно менее однородна, чем пролетариат или крестьянство. Между председателем сельсовета и сановником Кремля - про- пасть. Существование низовых чиновников разных категорий протекает, в сущности, на очень примитивном уровне, уступающем жизни квалифициро- ван<н>ого рабочего на Западе. Но все относительно: уровень окружающего населения значительно ниже. Судьба председателя колхоза, партийного ор- ганизатора, низового кооператора, как и более высоких начальников совер- шенно не зависит от так называемых "избирателей". Каждым из чиновников выше стоящее начальство может в любой момент пожертвовать, чтоб успоко- ить недовольство. Но зато каждый из них может при случае подняться сту- пенью выше. Все они - по крайней мере, до первого серьезного толчка - связаны круговой порукой с Кремлем. По условиям жизни правящий слой заключает в себе все градации, от мелкой буржуазии захолустья до крупной буржуазии столиц. Материальным условиям соответствуют привычки, интересы и круг идей. Нынешние руково- дители советских профессиональных союзов, по своему психологическому ти- пу, не так уж отличаются от Ситриных, Жуо и Гринов. Другие традиции, иная фразеология, но то же презрительно-опекунское отношение к массе, та же бессовестная ловкость во второстепенных маневрах, тот же консерва- тизм, та же узость горизонта, та же черствая забота о собственном покое, наконец, то же преклонение перед наиболее тривиальными формами буржуаз- ной культуры. Советские полковники и генералы в большинстве своем мало чем разнятся от полковников и генералов пяти частей света и, во всяком случае, стараются как можно больше походить на них. Советские дипломаты переняли у западных дипломатов не только фрак, но и склад мыслей. Со- ветские журналисты не меньше дурачат читателей, чем их иностранные кол- леги, хоть и делают это на особый манер. Если трудно исчислить самое бюрократию, то еще труднее определить ее доходы. Уже в 1927 г.
|