При такомъ обороте подкулачникъ Ивановъ имеетъ очень много шансовъ поехать въ концентрационный лагерь. На заводе активистъ инженера, пожалуй, укусить всерьезъ не сможетъ -- потому и доносъ его ни въ ту, ни въ другую сторону особыхъ последствий иметь не будетъ -- но своего соседа по цеху онъ можетъ цапнуть весьма чувствительно. Активистъ скажетъ, что Петровъ сознательно и злонамеренно выпускаетъ бракованную продукцию, что Сидоровъ -- лжеударникъ и потому не имеетъ права на ударный обедъ въ заводской столовке, а Ивановъ седьмой сознательно не ходитъ на пролетарския демонстрации. Такой мелкой сошкой, какъ заводской рабочий, ГПУ не интересуется. Поэтому, что бы тутъ ни ляпнулъ активистъ, -- это, какъ говорятъ въ СССР, будетъ "взято на карандашъ". Петрова переведутъ на низкий окладъ, а не то и уволятъ съ завода. У Сидорова отнимутъ обеденную карточку. Ивановъ седьмой рискуетъ весьма неприятными разговорами, ибо -- какъ это своевременно было предусмотрено Угрюмъ-Бурчеевымъ -- "праздники отличаются отъ будней усиленнымъ упражнениемъ въ маршировке" и участие въ оныхъ маршировкахъ для обывателя обязательно. Вотъ такой "конкретный доносъ " является настоящимъ доказательствомъ политической благонадежности и открываетъ активисту дальнейшие пути. На этомъ этапе спотыкаются почти все, у кого для доноса душа недостаточно тверда. Дальше активистъ получаетъ конкретныя, хотя пока еще и {90} безплатныя задания, выполняетъ разведывательныя поручения комячейки, участвуетъ въ какой-нибудь легкой кавалерии, которая съ мандатами и полномочиями этакимъ табункомъ налетаетъ на какое-нибудь заведение и тамъ, где раньше былъ просто честный советский кабакъ, устраиваетъ форменное светопреставление, изображаетъ "рабочую массу" на какой-нибудь "чистке" (рабочая масса на чистки не ходитъ) и тамъ вгрызается въ заранее указанныя комячейкой икры, выуживаетъ "прогульщиковъ", "лодырей", вредителей-рабочихъ, выколачиваетъ мопровския или осоавиахимовския недоимки... Въ деревне, помимо всего этого, активистъ будетъ ходить по избамъ, вынюхивать запиханные въ какой-нибудь рваный валенокъ пять-десять фунтовъ несданнаго государству мужицкаго хлеба, выслеживать всякия "антигосударственныя тенденции" и вообще доносительствовать во всехъ возможныхъ направленияхъ... Пройдя этакий искусъ и доказавъ, что душа у него действительно твердая, означенный прохвостъ получаетъ, наконецъ, портфель и постъ. НА АДМИНИСТРАТИВНОМЪ ПОПРИЩе Постъ этотъ обыкновенно изъ паршивенькихъ. Но чемъ больше будетъ проявлено твердости души и непреклонности характера передъ всякимъ человеческимъ горемъ, передъ всякимъ человеческимъ страданиемъ, передъ всякой человеческой жизнью -- темъ шире и тучнее пути дальнейшаго поприща. И вдали, где-то на горизонте, маячитъ путеводной звездой партийный билетъ и теплое место въ ГПУ. Однако, и въ партию, и въ особенности въ ГПУ принимаютъ не такъ, что-бы ужъ очень съ распростертыми объятиями -- туда попадаютъ только избранные изъ избранныхъ. Большинство актива задерживается на среднихъ ступенькахъ: председатели колхозовъ и сельсоветовъ, члены заводскихъ комитетовъ профсоюзовъ, милиция, хлебозаготовительныя организации, кооперация, низовой аппаратъ ГПУ, всякия соглядатайския амплуа въ домкомахъ и жилкоопахъ и прочее. Въ порядке пресловутой текучести кадровъ нашъ активистъ, точно футбольный мячъ, перебрасывается изъ конца въ конецъ страны -- по всякимъ ударнымъ и сверхударнымъ кампаниямъ, хлебозаготовкамъ, мясозаготовкамъ, хлопкозаготовкамъ, бригадамъ, комиссиямъ, ревизиямъ... Сегодня онъ грабитъ какой-нибудь украинский колхозъ, завтра вылавливаетъ кулаковъ на Урале, черезъ три дня руководитъ налетомъ какой-нибудь легкой гиппопотамии на стекольный заводъ, ревизуетъ рыбные промыслы на Каспии, разследуетъ "антигосударственныя тенденции" въ какомъ-нибудь совхозе или школе и всегда, везде, во всякихъ обстоятельствахъ своей бурной жизни вынюхиваетъ скрытаго классоваго врага... Приказы, "директивы", "установки", "задания", инструкции мелькаютъ, какъ ассоциации въ голове сумасшедшаго. Они сыплются на активиста со всехъ сторонъ, по всемъ "линиямъ": партийной, {91} административной, советской, профсоюзной, хозяйственной. Они создаютъ атмосферу обалдения, окончательно преграждающаго доступъ какихъ бы то ни было мыслей и чувствъ въ и безъ того нехитрую голову твердой души прохвостовъ... Понятно, что люди мало-мальски толковые по активистской стезе не пойдутъ: предприятие, какъ объ этомъ будетъ сказано ниже, -- не очень ужъ выгодное и достаточно рискованное. Понятно также, что въ атмосфере грабежа, текучести и обалдения, никакой умственности активъ приобрести не въ состоянии. Для того, чтобы раскулачить мужика даже и до самой последней нитки, никакой умственности по существу и не требуется.
|