Те остатки от десятков тысяч детворы, которые не перемерли по дороге от голода и прочего и которых некуда было девать - геноссы крестоносцы, с папского благословения, продали в рабство в Египет - в мусульманский Египет. В учебниках истории средних веков нам об этом не рассказали, - а один этот штришок объясняет все крестовые походы лучше, чем все идеологические вывески над ними. На другом конце тогдашнего цивилизованного мира - и в тот же отрезок времени - под поэтическим лозунгом христианизации Прибалтики, шел такой же грабеж, как и в "Священной Империи", в Риме, в Византии "Гроба Господня" и в Новой Европе национал-социализма. Пример Прибалтики очень интересен, - хотя бы уже по одному тому, что он очень близок нам. И еще потому, что очередной государственный эксперимент был проделан на совершенно иной почве, чем в Риме, Европе и Византии. Здесь в Прибалтике, почва была совершенно девственной, не отягощенной никакими воспоминаниями и тормозами прошлого. Здесь немцы нашли племена, стоявшие почти на уровне каменного века, и здесь колонизационные возможности и способности немцев могли бы расправиться во всю свою ширь. Расправились. Что получилось? Тевтонский орден, обосновавшийся в нынешней Прибалтике, имел чудовищные возможности. За ним была вся тогдашняя европейская техника, за ним была всегдашняя поддержка всего католицизма, за ним стояло средне веков ое рыцарство и дворянство. Его военная организация, вынесенная из феодальных войн и из крестовых походов, безмерно превосходила военные возможности его ближайших конкурентов. Непосредственное, суверенное владычество немцев над покоренной Прибалтикой длилось около пятисот лет, со дня основания Риги (1201) до завоевания Прибалтики Петром. Но и после Петра, - до Александра III, прибалтийские бароны оставались административными и экономическими властителями страны: Россия в ее внутренние дела почти не вмешивалась. За четверть века между 1918 и 1943 годом от этой семисотлетней колонизационной работы не осталось ровным счетом ничего: все было сметено поражением в Первой мировой войне, ликвидацией немецкого землевладения, переселением балтийских немцев heim ins Reich, Второй мировой войной. В результате от семисотлетней работы осталось только одно: ненависть к немецкому имени была сильнее даже и страха перед большевизмом. Почти одновременно с немецкой колонизацией Балтики шла русская колонизация финских земель в районе нынешней Москвы. Русский пахарь, зверолов, бортник и прочие как-то продвигались все дальше и дальше на север, как-то оседали рядом с туземными финскими племенами - со всякой Мерью, Чудью, Весью - уживались с ними, по-видимому, самым мирным образом, сливались и - из отрезанных от всего мира болот волжско-окского междуречья стали строить Империю - и построили. Немцы, придя в Прибалтику, сразу же начали свою стройку с беспощадного угнетения местных племен - такого беспощадного, какое даже и в те кровавые времена казалось невыносимым. И вместо соседей и помощников, немцы получили внутреннего врага, который семьсот лет спустя - в эпоху независимости балтийских племен - ликвидировал "немецкое влияние" под корень. За семьсот лет немцы не с могли ни ассимилировать эти племена, ни даже установить с ними мало- мальски приемлемых отношений - точно так же, как они не сумели сделать этого ни в Италии, ни в Галлии, ни в Византии, ни в Палестине, ни в России - нигде. Сидя на раскаленной почве народной ненависти - завоеватели не нашли ничего более умного, как поделиться на те же феоды, на какие были поделены и Европа, и Византия, и даже Палестина. Страна была утыкана замками, в которых каждый барон отсиживался не только от побежденных, но и от других баронов, своих соседей, от друзей и даже родственников. Феодальные войны в каждом уезде нашли себе совершенно адекватное выражение в организации правительственной власти вообще. Правящий немецкий слой был разделен между четырьмя основными силами: орденом, который считал себя вассалом священного римского императора, епископом, который был подчинен Ватикану, купечеством, которое было связано с Ганзой и рядовым дворянством, которое просто сидело на крестьянской шее. Эти четыре силы вели между собою пятисотлетнюю кровавую борьбу. И в трудные минуты этой борьбы звали на помощь иностранцев: кто шведов, кто датчан, поляков, а кто и русских. Кровь внутренней феодальной войны смешивалась с кровью иностранных интервенций, страна становилась театром военных действий не только между отдельными баронами, орденом, епископом и прочими - но и между иностранными армиями. Дело кончилось гибелью ордена и присоединением Прибалтики к России. Даже немецкие историки признают тот факт, что нормальная жизнь этой окраины началась только с момента включения ее в состав Российской Империи. История Тевтонского ордена - это только уменьшенная история Германии вообще. В ней - схематически, упрощенно и поэтому особенно наглядно, отразились те психологические (а никак не экономические) предпосылки, которые создают социальный строй феодализма.
|