Ключевский, правда, смутно догадывается, что люди Собора действовали так, как полагается действовать представителям армии, созванным на военный совет к полководцу: обсуждали вопрос о победе, а не о справедливом распределении интендантских запасов среди полков и дивизий. ПРОЛЕТАРСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ Психологии, как науки, у нас еще нет: есть только "первые робкие встречи". Социальной психологии и вовсе нет: есть только социальное шаманство. Я утверждаю, что семья, нация, государство строятся на психологии. Из всех методов познания человеческой психологии у нас, собственно, есть только один - чрезвычайно примитивный, но действенный: метод самонаблюдения. Когда я изучаю историю Смуты и методы действия тяглых мужиков - я ощущаю совершенно ясно: на их месте я поступил бы точно так же. И планирую - в будущем - поступить так же, как поступили и они: как-то придти в Москву и разогнать все к чертовой матери - и воров, и коммунистов, и профессоров, и поляков - в переносном и в буквальном смысле этого слова. Восстановить одиннадцативековой престол и всякого Милюкова, который пытается этот престол как-то контролировать - повесить сразу - по возможности в буквальном смысле этого слова. Нам нужно народное представительство - но также, чтобы царь его контролировал, а не оно бы контролировало царя. Государственной Думой мы сыты. Всякий мало-мальски просвещенный иностранец, услыхав такую околесицу, станет смотреть в телефонный справочник и вспоминать те диагнозы, которыми его снабжал Великий и Многоликий Российский Бердяй: я, Иван Солоневич есть: реакционер, шовинист, мазохист, раб, несчастная жертва многовекового угнетения, - или в немецком переводе всех этих эпитетов - унтерменш. Я же не желаю - и не имею решительно никаких оснований соглашаться хотя бы с одной десятой долей хотя бы одного из этих эпитетов. Реакционером мне быть неоткуда. Я - не дворянин, не генерал, не князь и даже не коллежский регистратор. Я - крестьянин и даже не великорусский, а белорусский. У меня не было в царской России ни клочка земли и ни копейки денег. Я не страдаю решительно никакими комплексами неполноценности и не имею никаких оснований оными страдать. * * * Мы, конечно, сидим в дыре. Но это не есть основание для конфуза. Исторически и морально оказались правы МЫ. Исторически и морально оконфузились именно все те, кто шел против Царя - то есть против HАС, против трудовой, тяглой "рабоче-крестьянской" России - рабоче-крестьянской в православном, а не в пролетарском смысле этого слова. Мы разбиты физически: бывает. Но каждый день уготовленного мировой профессурой хода мировой истории показывает воочию, что правы были MЫ. Так что даже и Организация Объединенных Наций никак не поколеблет того, что о ее предшественнице - Лиге Наций написал м-р Черчилль. Теперь, сегодня, мы можем сказать, при Государе Императоре Николае Первом всего этого не было и все это было бы немыслимым. Было бы труднее доказать, что при жизни Государя Императора Николая Второго всего этого не было бы и все это было бы немыслимым, - но даже и это положение с каждым днем становится все более и более очевидным. Совершенно было бы немыслимым, чтобы при победе России Государя Императора Николая Второго пять миллионов русских рабочих и крестьян - не графьев и князьев - отказались бы возвращаться на свою победоносную Родину. Совершенно было бы немыслимым, чтобы пятые колонны России организовывали бы забастовки во Франции, Италии и САСШ. Были бы совершенно немыслимыми: и Вторая мировая война и Третья мировая война. Но как доказать Томми и Сэмми. что они гибли на полях Второй мировой войны и еще будут гибнуть на полях Третьей, потому и почти только потому, что двухсотмиллионная громада русской государственности была заражена спирохетами профессоров Милюковых. Сэмми этого, я боюсь, не поймет никогда. Но Иванам это следовало бы понять. Русскую государственность построили MЫ. Не немцы, татары, латыши, как это утверждает Горький и его ученик РОзенберг; не князья и бояре, как это утверждают Маркс и Ленин; не Византия или Золотая Орда - а МЫ: несколько сот миллионов Иванов, прекрасно помнящих свое великое, гордое и грозное родство и прекрасно понимающих, что собственно им, этим Иванам , нужно. * * * Многоликий товарищ Переплетчиков, населяющий собою сточные трущобы фабричных задворков всего мира, считает себя, как и мы все, доста точно разумным и вполне доста точно порядочным человеком - даже и тогда, когда он идет громить булочные - для того, чтобы завтра остаться и вовсе без хлеба. Товарищ Переплетчиков полагает, что он понимает почти все. А того, что он еще не успел понять, ему, товарищу переплетчикову, другой товарищ, товарищ оратор, сообщит на соответствующем собрании в ближайшей пивной. Или на ближайшем заседании Государственной Думы - что в сущности одно и то же. В пивной будет сказано просто: "долой самодержавие". С высоты парламентской трибуны это будет средактировано несколько тоньше: "глупость или измена?" Товарищ Переплетчиков пойдет месить своими мозолистыми ногами демонстративную уличную грязь на Невском проспекте или на парижских бульварах, но будет голосить и голосовать за те теории, которые ему будут преподнесены владельцами наиболее мощных голосовых связок.
|