Отъ места нашего причала, круто подымаясь въ гору, шло нечто вроде дорожки. До гребня горы было метровъ пятьдесятъ. Юра, какъ былъ въ голомъ виде, быстро поползъ къ гребню, заглянулъ по другую его сторону -- и стремительно скатился внизъ, делая мне тревожные знаки. Я подхватилъ уже выгруженное изъ лодки все наше имущество, и мы оба бросились вправо, въ чащу леса. Пробежавъ сотни две метровъ , я остановился. Юры не было. Кругомъ стояла непроницаемая для глазъ чаща, и въ ней не было слышно ни Юриныхъ шаговъ, ни Юринаго голоса -- да подавать голоса и нельзя было: очевидно, Юра за этимъ гребнемъ кого-то увидалъ, можетъ быть, патруль... И какъ это мы съ нимъ ухитрились разъединиться? Я постоялъ еще минуты две. Юры не было видно... Вдругъ онъ какъ-то проскочить мимо меня -- вотъ пойдемъ оба мы играть въ жмурки въ этой чаще -- подъ самымъ носомъ у какой-то -- мне еще неизвестной -- опасности?... И съ рискомъ такъ и не найти другъ друга... Въ душу заползъ холодный ужасъ. Юра -- совсемъ голый, какъ онъ станетъ пробираться черезъ эти кустарники, что онъ будетъ делать, если мы запутаемся -- ведь у него ничего, кроме очковъ, -- ни ножа, ни спичекъ, ничего... Но этотъ ужасъ длился недолго... Еще черезъ минуту я услышалъ легкий хрустъ ветвей где-то въ стороне и тихонько свистнулъ. {473} Изъ-за кустовъ показалась исцарапанная ветками фигура Юры и его побледневшее лицо... Юра наскоро оделся. Руки его слегка дрожали. Мы снова всползли на гребень и заглянули по ту сторону: тамъ, внизу, разстилалось озеро, на берегу его двое рыбаковъ ковырялись съ сетями. Рядомъ сидело трое пограничниковъ съ винтовками и съ собакой -- до нихъ было около трехсотъ метровъ ... Мы сползли обратно. -- Сказано въ Писании -- не искушай Господа Бога твоего всуе: на Миколу Угодника мы переправъ больше устраивать не будемъ. -- Не стоитъ, -- согласился Юра, -- ну его... Въ этотъ день мы постарались сделать очень много верстъ... Вотъ такъ и шли дни за днями... Десятый, одиннадцатый, двенадцатый. Ночь -- въ холодной сырости или подъ дождемъ, днемъ -- безмерная усталость отъ переходовъ черезъ болота и засеки, все время -- звериная настороженность къ каждому шороху и ощущение абсолютной отрезанности всякихъ путей назадъ... И -- ничего похожаго на границу... Мы пересекали многочисленныя просеки, прорубленныя большевиками сквозь карельскую тайгу, осматривали вкопанные то тамъ, то здесь столбики, натыкались на таинственныя палки, вбитыя въ землю: одна сторона палки отесана и на ней химическимъ карандашомъ таинственная надпись: "команда помвзвода Иванова семь человекъ прошла 8/8 7 ч. 40 м. Держимъ С.-З., следовъ нетъ"... Чьихъ следовъ искала эта команда? Мы круто сворачивали съ нашего маршрута и усиленными переходами выбирались изъ района, оцепленнаго этими таинственными палками... Раза четыре намъ уже казалось, что мы перешли границу: натыкались на столбы, на одной стороне которыхъ давно уже заросъ мхомъ грубо вырезанный русский двуглавый орелъ, на другой -- финский левъ. Я предполагалъ, что это -- старая граница России и Финляндии, новая же граница повторяетъ почти все очертания старой... Но проходилъ день-другой -- снова шли столбики съ буквами П К или съ таинственными письменами какого-то очередного комвзвода... Началось нечто вроде галлюцинаций... Однажды вечеромъ, когда мы укладывались спать подъ срезанное одеяло изъ влажнаго мха, Юра приподнялся, прислушался и сказалъ: -- Послушай, Ва, по моему -- поездъ... Я прислушался. Откуда-то издалека, съ запада, доносился совершенно отчетливый стукъ колесъ по стыкамъ рельсъ: та-та-та, та-та-та... Откуда здесь можетъ быть железная дорога? Если бы стукъ доносился съ востока, мы могли бы предположить почти невероятную, но все же теоретически возможную вещь, что мы путали, путали и возвращаемся все къ той же Мурманской железной дороге: со многими беглецами это случалось. Но съ запада? Ближайшая финляндская дорога отстояла на 150 кило метровъ отъ границы -- такого пространства мы не могли пройти по финской территории, не заметивъ этого. Но, можетъ быть, за последние годы тамъ построена какая-нибудь новая ветка? {474} Стоило сделать надъ собой усилие воли, и стукъ колесъ превращался въ своеобразно ритмический шумъ сосенъ. Стоило на минуту ослабить это усилие, и стукъ колесъ доносился такъ ясно, такъ соблазнительно и такъ убедительно. Эти полугаллюцинации преследовали насъ до самой Финляндии. И съ каждой ночью все навязчивее и навязчивее... Когда я разрабатывалъ нашъ маршрутъ, я расчитывалъ въ среднемъ восемь дней ходьбы: по воздушной линии намъ нужно было покрыть 125 кило метровъ . При нашей тренировке по хорошей дороге мы могли бы проделать эту дистанцию въ двое сутокъ. О "хорошей дороге" и речи быть не могло -- я взялъ восемь сутокъ.
|