Больше тянуть, собственно, некому... Такъ можете себе представить ея отношение къ людямъ, подкидывающимъ на эту и такъ непроезжую колею еще лишние халтурные комья. Въ концентрационномъ лагере основными видами халтуры являются "энтузиазмъ" и "перековка". Энтузиазмъ въ лагере приблизительно такой же и такого же происхождения, какъ и на воле, а "перековки" нетъ ни на полъ-копейки. Разве что лагерь превращаетъ случайнаго воришку въ окончательнаго бандита, обалделаго отъ коллективизации мужика -- въ закаленнаго и, ежели говорить откровенно, остервенелаго контръ-революционера. Такого, что когда онъ дорвется до коммунистическаго горла -- онъ сие удовольствие постарается продлить. Но горе будетъ вамъ, если вы где-нибудь, такъ сказать, оффициально позволите себе усумниться въ энтузиазме и въ перековке. Приблизительно такъ же неуютно будетъ вамъ, если рядомъ съ вами будетъ работать человекъ, который не то принимаетъ всерьезъ эти лозунги, не то хочетъ сколотить на нихъ некий советский капиталецъ. {77} РАЗГОВОРЪ ВСЕРЬЕЗЪ Такъ вотъ, вы приходите къ человеку по делу. Если онъ безпартийный и толковый, -- вы съ нимъ сговоритесь сразу. Если безпартийный и безтолковый -- лучше обойдите сторонкой, подведетъ. Если партийный и безтолковый -- упаси васъ Господи -- попадете въ концлагерь или, если вы уже въ концлагере, -- попадете на Лесную Речку. Съ такими приблизительно соображениями я вхожу въ помещение КВЧ. Полдюжины какихъ-то оборванныхъ личностей малюютъ какие-то "лозунги", другая полдюжина что-то пишетъ, третья -- просто суетится. Словомъ, "кипитъ веселая социалистическая стройка". Вижу того юнца, который произносилъ приветственную речь передъ нашимъ эшелономъ на подъездныхъ путяхъ къ Свирьстрою. При ближайшемъ разсмотрении онъ оказывается не такимъ ужъ юнцомъ. А глаза у него толковые. -- Скажите, пожалуйста, где могу я видеть начальника КВЧ, тов. Ильина? -- Это я. Я этакъ мелькомъ оглядываю эту веселую стройку и моего собеседника. И стараюсь выразить взоромъ своимъ приблизительно такую мысль: -- Подхалтуриваете? Начальникъ КВЧ отвечаетъ мне взглядомъ, который ориентировочно можно было бы перевести такъ: -- Еще бы! Видите, какъ насобачились... После этого между нами устанавчивается, такъ сказать, полная гармония. -- Пойдемте ко мне въ кабинетъ... Я иду за нимъ. Кабинетъ -- это убогая закута съ однимъ досчатымъ столомъ и двумя стульями, изъ коихъ одинъ -- на трехъ ногахъ. -- Садитесь. Вы, я вижу, удрали съ работы? -- А я и вообще не ходилъ. -- Угу... Вчера тамъ, въ колонне -- это вашъ братъ, что-ли? -- И братъ, и сынъ... Такъ сказать, восторгались вашимъ красноречиемъ... -- Ну, бросьте. Я все-таки старался въ скорострельномъ порядке. -- Скорострельномъ? Двадцать минутъ людей на морозе мозолили. -- Меньше нельзя. Себе дороже обойдется. Регламентъ. -- Ну, если регламентъ -- такъ можно и ушами пожертвовать. Какъ они у васъ? -- Чортъ его знаетъ -- седьмая шкура слезаетъ. Ну, я вижу, во-первыхъ, что вы хотите работать въ КВЧ, во-вторыхъ, что статьи у васъ для этого предприятия совсемъ неподходящия и что, въ третьихъ, мы съ вами какъ-то сойдемся. И Ильинъ смотритъ на меня торжествующе. {78} -- Я не вижу, на чемъ, собственно, обосновано второе утверждение. -- Ну, плюньте. Глазъ у меня наметанный. За что вы можете сидеть: превышение власти, вредительство, воровство, контръ-революция. Если бы превышение власти, -- вы пошли бы въ административный отделъ. Вредительство -- въ производственный. Воровство всегда действуетъ по хозяйственной части. Но куда же приткнуться истинному контръ-революционеру, какъ не въ культурно-воспитательную часть? Логично? -- Дальше некуда. -- Да. Но дело-то въ томъ, что контръ-революции мы вообще, такъ сказать, по закону принимать права не имеемъ. А вы въ широкихъ областяхъ контръ-революции занимаете, я подозреваю, какую-то особо непохвальную позицию... -- А это изъ чего следуетъ? -- Такъ... Непохоже, чтобы вы за ерунду сидели. Вы меня извините, но физиономия у васъ съ советской точки зрения -- весьма неблагонадежная. Вы въ первый разъ сидите? -- Приблизительно, въ первый. -- Удивительно. -- Ну что-жъ, давайте играть въ Шерлока Хольмса и доктора Ватсона. Такъ, что же вы нашли въ моей физиономии? Ильинъ уставился въ меня и неопределенно пошевелилъ пальцами. -- Ну, какъ бы это вамъ сказать... Продерзостность. Нахальство сметь свое суждение иметь. Этакое ли, знаете, амбрэ "критически мыслящей личности" -- а не любятъ у насъ этого .. -- Не любятъ, -- согласился я. -- Ну, не въ томъ дело. Если вы при всемъ этомъ столько летъ на воле проканителились -- я летъ на пять раньше васъ угодилъ -- значитъ, и въ лагере какъ-то съориентируетесь.
|