Позднее, во всем ходе русской истории мы подметим еще очень много скороговорок вот того типа, в каком Ключевский говорит о мизинных людях Ростово-Суздальской земли. О всяких мелочах будут написаны сотни и тысячи томов. Каждый из любовников Екатерины удостоится специальной биографии. Ее собственная биография обойдет все экраны мира. Любовные приключения Николая I будут также использованы для антимонархической пропаганды, как и супружеская верность Николая II. В самые последние времена, в эпоху Белой Армии дворянские историки эмиграции будут писать по поводу того, что предлагал Деникину Милюков, и почему Милюкова никто не слушал, и почему "царицынское направление", предложенное Белой Армии Врангелем было лучше (или хуже) московского направления, избранного Деникиным. Но о "мизинных людях", решавших судьбы России, - решивших и судьбы Белой Армии, - во всех этих томах или вовсе ничего сказано не будет, или будут произнесены некоторые скороговорки, бесследно утопающие в океанах мелочей, вздора и вранья. Эти океаны имеют то объективное значение, что в их глубинах и просторах совершенно теряется основная нить русского исторического процесса. Довоенный русский гимназист, студент и просто читатель, забивал свои мозги бесконечным количеством князей, которые вели крамолы и кочевали от княжения к княжению по феодальной "лестнице" того времени. Только люди, обладающие исключительной памятью, могли удержать в своей голове эти бесконечные имена всяких Мстиславов, Ростиславов, Святославов и прочих - со всеми их прозвищами родственниками, взаимоотношениями, княжениями и прочим, - обычно все это выветривалось без всякого следа. И оставалось какое-то хаотическое представление о войне всех против всех, иллюстрированное несколькими легендарными афоризмами - в стиле "Слова о полку Игоревом". Но основная нить развития пропадала бесследно . Эта основная нить заключается вот в чем: С первого дня основания русской государственности, она окрашена: а) сознанием государственного и национального единства, б) отсутствием племенной розни (наш нынешний "космополитизм"), в) обостренным чувством социальной справедливости и г) чрезвычайной способностью к совместному действию (позднейшее - артельное, общинное, кооперативное начало). Эти факторы появляются как-то сразу, рождаются - в принципиально законченном виде. Откуда и почему они появились - мы не имеем никакого понятия. Реализация этих тенденций создала Киевскую Русь. Киевская Русь - отчасти под влиянием известных экономических факторов, но, главным образом, под влиянием очень близкого и очень соблазнительного для верхов общества западноевропейского примера, - пошла по путям аристократическим. В очень большой степени способствовали феодальному раздроблению Киевской Руси и степные набеги, как впоследствии, татарское иго - Московской: не забудем, что удельный порядок восторжествовал в Московской Руси только ПОСЛЕ завоевания ее татарами, - Московская Русь была завоевана в 1237 - 1238 годах, наши историки относят утверждение удельного порядка на севере к середине и концу 13-го века - то есть к периоду после татарского завоевания. Это влияние степных набегов и завоеваний можно объяснить так: удары приходились по преимуществу: а) по массе и б) по центрам. Верхи могли зарыть в землю свои запасы драгоценных металлов, - их по тем временам было на Руси довольно много, - и выйти из погрома если и в сильно потрепанном виде, то все же не совсем нищими. Низы теряли почти все - иногда и вообще все. Удары по центру ослабляли всю его организацию и автоматически усиливали центробежные тенденции в стране. Вспомним по этому поводу, что последняя из крупных феодальных войн Западной Европы - Тридцатилетняя война в Германии - привела: а) к двухвековой фиксации раздробленности страны, и б) к полному порабощению крестьянства. Разоренные низы были вынуждены идти в кабалу к тому, кто хоть что-нибудь сохранил от военного погрома. Эти - "сохранившие" - верхи общества, феодальные элементы страны, безмерно усилились - и за счет крестьянства и за счет центральной власти, - то есть и за счет единства страны и за счет социальной справедливости в ней. Но в Германии все-таки отсутствовал элемент чужеземного завоевания - была интервенция, но не было завоевания. Интервенты, приходившие в Германию, стояли, кроме того, или на том же, или даже на высшем, чем сама Германия, культурном уровне: баварских мужиков все-таки в турецкое рабство не продавали. И, тем не менее, остатки феодальной раздробленности Германии остались в сущности до Гитлера. Половецкая степь и татарское иго были чрезвычайно важными факторами в процессе возникновения и киевского феодализма и удельных порядков в Москве. Здесь мы подходим еще к одной странной полосе нашей историографии. Наши историки и публицисты, - западники и славянофилы, впоследствии "левые" и "правые", - долго и свирепо спорили на тему о том, какое именно влияние оказало татарское иго на рост Московского самодержавия.
|