В конце концов дело сводится для нее к тому, чтоб искуство усвоило себе ее интересы и нашло для них такие формы, которые сделали бы бюрократию привлекательной для народных масс. Тщетно! Никакая литература не разрешит этой задачи. Сами руководители оказываются вынуждены признать, что "ни первая, ни вторая пятилетка не дали пока новой литературной волны, которая перекрыла бы первую волну, вынесенную из Октября". Это очень мягко сказано. На самом деле, несмотря на отдельные исключения, в истории художественного творчества эпоха Тер- мидора войдет преимущественно как "эпоха" бездарностей, лауреатов и про- лаз! Глава 8: ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И АРМИЯ От мировой революции - к status quo. Внешняя политика всегда и везде - продолжение внутренней, ибо ведется тем же господствующим классом и преследует те же исторические задачи. Перерождение правящего слоя в СССР не могло не сопровождаться соот- ветственным изменением целей и методов советской дипломатии. Уже "тео- рия" социализма в отдельной стране, впервые возвещенная осенью 1924 го- да, знаменовала стремление освободить советскую внешнюю политику от программы международной революции. Бюрократия, однако, и не подумала ликвидировать при этом свою связь с Коминтерном, ибо это неминуемо прев- ратило бы его в оппозиционную международную организацию с вытекающими отсюда неблагоприятными последствиями для соотношения сил внутри СССР. Наоборот, чем меньше политика Кремля сохраняла свой былой интернациона- лизм, тем крепче правящая верхушка сжимала в своих руках руль Коминтер- на. Под старым именем он должен был отныне служить новым целям. Для но- вых целей понадобились, однако, новые люди. С осени 1923 г. история Ко- минтерна есть история полного обновления его московского штаба и штабов всех национальных секций путем серии дворцовых переворотов, чисток свер- ху, исключений и пр. В настоящее время Коминтерн представляет собою со- вершенно покорный и всегда готовый к любому зигзагу аппарат на службе советской внешней политики. Бюрократия не только порвала с прошлым, но и лишилась способности по- нимать его важнейшие уроки. Главный из них тот, что советская власть не могла бы устоять и двенадцати месяцев без прямой помощи мирового, осо- бенно европейского пролетариата и без революционного движения колони- альных народов. Свое наступление на Советскую Россию австро-германская военщина не довела до конца только по тому, что уже чувствовала за своей спиной горячее дыхание революции. Через каких-нибудь три-четверти года восстания в Германии и Австро-Венгрии положили конец Брест-литовскому мирному договору. Восстание французских военных моряков в Черном море, в апреле 1919 г. заставило правительство Третьей республики отказаться от развития военных операций на советском юге. Великобританское прави- тельство сняло в сентябре 1919 г. свои экспедиционные войска с советско- го Севера под прямым давлением своих рабочих. После отступления Красной армии из-под Варшавы в 1920 г. только мощная волна революционных протес- тов помешала Антанте прийти на помощь Польше, чтоб разгромить советы. Руки лорда Курзона, предъявившего в 1923 г. грозный ультиматум Москве, оказались в решающий момент связаны сопротивлением британских рабочих организаций. Эти яркие эпизоды не стоят особняком; они полностью окраши- вают собою первый наиболее трудный период существования советов: хоть революция за пределами России и не победила нигде, однако надежды на нее вовсе не оказались тщетными. Советское правительство заключило уже в те годы ряд договоров с бур- жуазными правительствами: Брест-литовский мир в марте 1918 г.; договор с Эстонией в феврале 1920 г.; Рижский мир с Польшей в октябре 1920 г.; Раппальский договор с Германией в апреле 1922 г. и другие, менее значи- тельные дипломатические соглашения. Ни советском у правительству в целом, ни кому-либо из его членов в отдельности не могло бы, однако, прийти в голову изображать своих буржуазных контрагентов, как "друзей мира", и еще менее - приглашать коммунистические партии Германии, Польши или Эс- тонии поддерживать своим голосованием буржуазные правительства, заклю- чившие эти договора. Между тем именно этот вопрос имеет решающее значе- ние для революционного воспитания масс. Советы не могли не подписать Брест-литовского мира, как истощенные в конец стачечники не могут не подписать самых жестких условий капиталиста; но голосование за этот мир германской социал-демократии, в лицемерной форме "воздержания", клейми- лось большевиками, как поддержка насилия и насильников. Хотя раппальское соглашение с демократической Германией было, через четыре года, заключе- но на началах формального "равноправия" сторон, однако, если бы немецкая коммунистическая партия вздумала, по этому поводу, выразить доверие дип- ломатии своей страны, она была бы немедленно исключена из Интернациона- ла.
|