Мужичекъ повелъ насъ въ избу. Очень большая комната съ низкими потолками, съ огромной печью и плитой, на плите и надъ плитой смачно сияла ярко начищенная медная посуда, у плиты стояла женщина летъ тридцати, белотелая и хозяйственная, смотрела на насъ недоверчивымъ и настороженнымъ взглядомъ. Изъ дверей соседней комнаты выглядывали какия-то детския рожицы. Чтобы не было слишкомъ страшно, эти рожицы высовывались надъ самымъ поломъ и смотрели на насъ своими льняными глазенками. Во всемъ былъ достатокъ, уютъ, уверенность... Вспомнились наши раскулаченный деревни, и снова стало больно... Мужичекъ принялся обстоятельно докладывать своей хозяйке сущность переживаемаго момента. Онъ наговорилъ раза въ три больше, чемъ я успелъ ему разсказать. Настороженное выражение лица хозяйки сменилось сочувственными охами и вздохами, и затемъ последовала стремительная хозяйственная деятельность. Пока мы сидели на лавке, пока Юра оглядывалъ комнату, подмигивая высовывавшимся изъ дверей ребятишкамъ, и строилъ имъ рожи -- ребятишки тоже начали заигрывать, пока я съ наслаждениемъ курилъ крепчайший мужицкий табакъ и разсказывалъ мужичку о томъ, что и какъ делается по ту сторону границы, огромный обеденный столъ началъ обрастать невиданнымъ не только для советской деревни, но и для советскихъ столицъ, обилиемъ всякихъ яствъ. Въ последовательномъ порядке появился кофе со сливками -- какъ оказалось впоследствии, здесь пьютъ кофе передъ обедомъ, -- потомъ уха, потомъ жареный налимъ, потомъ какой-то пирогъ, потомъ творогъ со сметаной, потомъ какая-то каша со сладкимъ черничнымъ сиропомъ, потомъ что-то еще; на все это {480} мы смотрели недоуменно и даже несколько растерянно. Юра предусмотрительно передвинулъ пряжку своего пояса и принялся за дело "всерьезъ и надолго"... После обеда мужичекъ предложилъ намъ проводить насъ или къ "уряднику", до котораго было верстъ двадцать, или на пограничный пунктъ, до котораго было верстъ десять. "Да мы и сами дойдемъ". -- "Не дойдете, заблудитесь". После обеда мы съ часъ отдохнули. Девочка за это время куда-то исчезла. Долго жали руку хозяйке и двинулись на пограничный пунктъ. По дороге мужичекъ объяснялъ намъ систему и результаты своего хозяйства: съ нечеловеческимъ трудомъ расчищенная въ лесу полянка подъ крохотное поле и огородъ, невода на озере, зимой лесныя работы... "А сколько платятъ за лесныя работы?" -- "Да 1200-1500 марокъ въ месяцъ"... Я уже после подсчиталъ: финская марка по ея покупательной способности чуть больше советскаго рубля -- значитъ, въ среднемъ полторы тысячи рублей... Да... А по ту сторону такой же мужичекъ получаетъ тридцать пять... Где же тутъ буржуазной Финляндии конкурировать съ пролетарскимъ леснымъ экспортомъ? Мужичекъ былъ правъ: безъ него мы бы къ пограничному пункту не добрались. Тропинка разветвлялась, путалась между болотъ, извивалась между каменными грядами, пропадала на розсыпяхъ булыжниковъ. На полдороге изъ-за кустовъ выскочилъ огромный песъ и сразу кинулся къ Юринымъ штанамъ. Юра стремительно отскочилъ въ сторону, защищаясь своей палкой, а я своей уже совсемъ собрался было перешибить псу позвоночникъ, когда изъ-за поворота тропинки послышались какие-то голоса и выбежали два финскихъ пограничника: одинъ маленький голубоглазый и необычайно подвижной, другой постарше, посерьезнее и потемнее. Они отогнали пса и стали о чемъ-то говорить съ мужичкомъ. Мужичекъ спросилъ, есть ли у насъ оружие. Мы показали на наши ножи. Маленький пограничникъ сделалъ видъ, что ему полагается насъ обыскать -- похлопалъ Юру по карману и этимъ и удовлетворился... Не нужно было быть великимъ психологомъ, чтобы понять -- оба парня чрезвычайно довольны встречей съ нами: это, во-первыхъ, великое событие въ ихъ, вероятно, не очень разнообразной жизни и, во вторыхъ, некая сенсация. Маленький все время что-то болталъ съ мужичкомъ, потомъ завелъ съ Юрой оживленный разговоръ, состоявший изъ жестовъ, междометий и попытокъ выразить мимикой лица такия, напримеръ, вещи, какъ мировая революция. Не знаю, что понялъ пограничникъ. Юра не понялъ ничего. Такъ, болтая и кое-какъ объясняясь при помощи мужичка, мы подошли къ неширокому озеру, на другой стороне котораго виднелось большое деревянное здание. Переправились на лодке черезъ озеро. Здание оказалось пограничной заставой. Насъ встретилъ начальникъ заставы -- такой же маленький благодушный и спокойный финнъ, какъ нашъ мужичекъ. Степенно пожалъ намъ руки. Мы вошли въ просторную чистую комнату -- казарму {481} пограничниковъ. Здесь стояла дюжина коекъ и у стены -- стойка съ винтовками... Мы сняли наши рюкзаки. Начальникъ заставы протянулъ намъ коробку съ финскими папиросами. Закурили, уселись у стола передъ окномъ. Мужичекъ о чемъ-то вдумчиво докладывалъ, начальникъ такъ же вдумчиво и сочувственно кивалъ головой.
|