специальный и штатный вербовщикъ-скупщикъ -- и говоритъ: -- Переходите-ка къ намъ, тов. Ивановъ, сами понимаете -- паекъ, ставка, квартира... Передъ квартирой устоять трудно. Но если паче чаяния Ивановъ устоитъ даже и передъ квартирой, "жучекъ" подозрительно говоритъ: -- Что? Стесняетесь подъ чекистской маркой выступать? Н-даа... Придется вами поинтересоваться... "Динамо" выполняетъ функции слежки въ спортивныхъ кругахъ. "Динамо" занимается весьма разносторонней хозяйственной деятельностью: строитъ стадионы, монополизировало производство спортивнаго инвентаря, имеетъ целый рядъ фабрикъ -- и все это строится и производится исключительно трудомъ каторжниковъ. "Динамо" въ корне подрезываетъ всякую спортивную этику ("морально -- то, что служить целямъ мировой революции"). На " мировой спартакиаде" 1928 года я въ качестве судьи снялъ съ беговой дорожки одного изъ динамовскихъ чемпионовъ, который съ заранее обдуманнымъ намерениемъ разодралъ шипами своихъ беговыхъ туфель ногу своего конкурента. Конкурентъ выбылъ со спортивнаго фронта навсегда. Чемпионъ же, уходя съ дорожки, сказалъ мне: "ну, мы еще посмотримъ". Въ тотъ же день вечеромъ я получилъ повестку въ ГПУ: невеселое приглашение. Въ ГПУ мне сказали просто, внушительно и свирепо: чтобы этого больше не было. Этого больше и не было: я въ качестве судьи предпочелъ въ дальнейшемъ не фигурировать... Нужно отдать справедливость и "Динамо": своихъ чемпионовъ оно кормитъ блестяще -- это одинъ изъ секретовъ спортивныхъ успеховъ СССР. Иногда эти чемпионы выступаютъ подъ флагомъ профсоюзовъ, иногда подъ военнымъ флагомъ, иногда даже отъ имени {294} промысловой кооперации -- въ зависимости отъ политическихъ требований дня. Но все они прочно закуплены "Динамо". Въ те годы, когда я еще могъ ставить рекорды, мне стоило большихъ усилий отбояриться отъ приглашений "Динамо": единственной реальной возможностью было прекратить всякую тренировку (по крайней мере, оффициальную). Потомъ наши дружественныя отношения съ "Динамо" шли, все ухудшаясь и ухудшаясь, и если я селъ въ лагерь не изъ-за "Динамо", то это, во всякомъ случае, не отъ избытка симпатии ко мне со стороны этой почтенной организации. Въ силу всего этого, а также и статей моего приговора, я въ "Динамо" решилъ не идти. Настроение было окаянное. Я зашелъ въ кабинку монтеровъ, где Юра и Пиголица сидели за своей тригонометрией, а Мухинъ чинилъ валенокъ. Юра сообщилъ, что его дело уже въ шляпе и что Мухинъ устраиваетъ его монтеромъ. Я выразилъ некоторое сомнение: люди чиномъ покрупнее Мухина ничего не могутъ устроить... Мухинъ пожалъ плечами. -- А мы -- люди маленькие, такъ у насъ это совсемъ просто: вотъ сейчасъ перегорела проводка у начальника третьей части -- такъ я ему позвоню, что никакой возможности нету: все мастера въ дежурстве, не хватаетъ рабочихъ рукъ. Посидитъ вечеръ безъ света -- какое угодно требование подпишетъ... Стало легче на душе. Если даже меня попрутъ куда-нибудь, а Юра останется -- останется и возможность черезъ медгорскихъ знакомыхъ вытащить меня обратно... Но все-таки... По дороге изъ кабинки я доложилъ Юре о положении делъ на моемъ участке фронта. Юра взъелся на меня сразу: конечно, нужно идти въ "Динамо", если тамъ на устройство есть хоть одинъ шансъ изъ ста. Мне идти очень не хотелось. Такъ мы съ Юрой шествовали и ругались... Я представлялъ себе, что даже въ удачномъ случае мне не безъ злорадства скажутъ: ага, когда мы васъ звали -- вы не шли... Ну, и такъ далее. Да и шансы-то были нулевые... Впоследствии оказалось, что я сильно недооценилъ большевицкой реалистичности и некоторыхъ другихъ вещей... Словомъ, въ результате этой перепалки, я уныло поволокся въ "Динамо". ТОВАРИЩЪ МЕДОВАРЪ На территории вольнаго города расположенъ динамовский стадионъ. На стадионе -- низенькое деревянные домики: канцелярии, склады, жилища служащихъ... Въ первой комнате -- биллиардный залъ. На двери (второй) -- надпись: "Правление "Динамо". Вхожу. Очки запотели, снимаю ихъ и, почти ничего не видя, спрашиваю: -- Могу я видеть начальника учебной части? Изъ за письменнаго стола подымается некто туманный и, уставившись въ меня, некоторое время молчитъ. Молчу и я. И чувствую себя въ исключительно нелепомъ положении. Некто туманный разводитъ руками: -- Елки-палки или, говоря вежливее, сапенъ-батонъ. Какими {295} путями вы, товарищъ Солоневичъ, сюда попали? Или это, можетъ быть, вовсе не вы? -- Повидимому, это -- я. А попалъ, какъ обыкновенно, -- по этапу. -- И давно? И что вы теперь делаете? -- Примерно, месяцъ. Чищу уборныя. -- Ну, это же, знаете, совсемъ безобразие. Что, вы не знали, что существуетъ ББКовское отделение "Динамо"? Словомъ, съ этой секунды вы состоите на службе въ пролетарскомъ спортивномъ обществе "Динамо" -- о должности мы поговоримъ потомъ.
|