Перманентная революция не есть изолированный скачек пролетариата, а есть перестройка всей нации под руководством пролетариата. Так я представлял себе и так я истолковывал перспективу перманентной революции, начиная с 1905 года. * * *
И в отношении Парвуса*1, с которым мои взгляды на русскую революцию в 1905 г. тесно соприкасались, не доходя, однако, до тождества, Радек не прав, когда повторяет шаблонную фразу о "скачке" Парвуса от царского правительства к социалдемократическому. Радек в сущности сам себя опровергает, когда в другом месте статьи он мимоходом, но совершенно правильно указывает, в чем собственно мои взгляды на революцию отличались от взглядов Парвуса. Парвус не считал, что рабочее правительство в России имеет выход в сторону социалистической революции, т. е., что оно может перерости в социалистическую диктатуру в процессе выполнения им задач демократии. Как показывает приводимая самим Радеком цитата 1905 года, Парвус ограничивал задачи рабочего правительства задачами демократии. Где же в таком случае скачек к социализму? Парвус и тогда уже имел в виду установление, в результате революционного переворота, рабочего режима "австралийского" образца. Сопоставление России с Австралией Парвус производил и после Октябрьской революции, когда он сам давно уже стоял на крайнем правом фланге социал-реформизма. Бухарин утверждал по этому поводу, будто Парвус "выдумал" Австралию задним числом, чтоб прикрыть свои старые грехи по части перманентной революции. Но это не так. Парвус и в 1905 г. видел в завоевании власти пролетариатом путь к демократии, а не к социализму, т. е. он отводил пролетариату только ту роль, какую он у нас действительно выполнял в первые 8-10 месяцев Октябрьской революции. В качестве дальнейшей перспективы Парвус и тогда уже указывал австралийскую демократию того времени, т. е. такой режим, когда рабочая партия управляет, но не господствует, проводя свои реформистские требования, лишь как дополнения к программе буржуазии. Ирония судьбы: основная тенденция правоцентристского блока 1923-1928 г. г. состояла именно в том, чтобы приблизить диктатуру пролетариата к рабочей демократии австралийского образца, т. е. к прогнозу Парвуса. Это станет особенно ясно, если напомнить, что русские мещанские "социалисты" 2-3 десятилетия тому назад сплошь изображали в русской печати Австралию, как рабоче-крестьянскую страну, которая, оградившись высокими пошлинами от внешнего мира, развивает "социалистическое" законодательство и таким путем строит социализм в отдельной стране. Радек поступил бы правильно , еслибы выдвинул эту сторону дела, вместо того, чтобы повторять побасенки о моем фантастическом прыжке через демократию. /*1 Надо помнить, что Парвус стоял в тот период на крайнем левом фланге международного марксизма./
III
ТРИ ЭЛЕМЕНТА "ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ДИКТАТУРЫ": КЛАССЫ, ЗАДАЧИ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА.
Отличие "перманентной" точки зрения от ленинской выражалось политически в противопоставлении лозунга диктатуры пролетариата, опирающегося на крестьянство, лозунгу демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Спор шел вовсе не о том, возможно ли перепрыгнуть через буржуазно-демократическую стадию, и нужен ли союз рабочих и крестьян, - спор шел о политической механике сотрудничества пролетариата и крестьянства в демократической революции.
Радек через чур высокомерно, чтоб не сказать легкомысленно, говорит, что только люди, "не продумавшие сложности метода марксизма и ленинизма", могли выдвигать вопрос о партийно-политическом выражении демократической диктатуры, тогда как Ленин сводил будто бы весь вопрос к сотрудничеству двух классов во имя объективных исторических задач. Нет, это не так. Если полностью отвлечься от субъективного фактора революции, от партий и их программ, в данном вопросе - от политической и организационной формы сотрудничества пролетариата и крестьянства, то исчезнут все разногласия, не только между мной и Лениным, которые отражали два оттенка революционного крыла, но, что гораздо хуже, исчезнут и разногласия между большевизмом и меньшевизмом, исчезнет, наконец, различие между русской революцией 1905 года и революциями 1848 и даже 1789 года, поскольку в отношении этой последней можно говорить о пролетариате. Все буржуазные революции были основаны на сотрудничестве угнетенных масс города и деревни. Это и придавало революциям в большей или меньшей степени национальный, т. е. общенародный характер. И теоретически, и политически спор шел у нас не о сотрудничестве рабочих и крестьян, как таковом, а о программе этого сотрудничества, об его партийных формах и политических методах. В старых революциях рабочие и крестьяне "сотрудничали" под руководством либеральной буржуазии или ее мелко-буржуазного демократического крыла. Коминтерн повторил опыт старых революций в новой исторической обстановке, сделав все для подчинения китайских рабочих и крестьян политическому руководству национал-либерального Чан-Кай-Ши, а затем " демократического " Ван-Тин-Вея. Ленин ставил вопрос о союзе рабочих и крестьян, непримиримо противостоящем либеральной буржуазии.
|