Но мужицкие иллюзии не могут быть рассеяны посредством правительственных сообщений. Пока не будут осуществлены культурно-правовые и культурно-хозяйственные потребности крестьянства, пока крестьянство не изживет в революционной борьбе своих иллюзий, оно не сможет стать опорой порядка. Но элементарные потребности деревни так велики, противоречия аграрного развития так глубоки, иллюзии крестьянства так огромны, что революционное кипение деревни будет еще длиться неопределенно долгое время. Выше мы сказали, что движение крестьянства носит стихийный характер. Нужно, однако, помнить, что у крестьянина есть не только предрассудок, но и рассудок. Политические конфликты, в которые замешаны его кровные интересы, не могут проходить для него бесследно. Можно быть разного мнения насчет того, в какой мере крестьяне верили только трудовой группе и в какой полагались на всю Думу. Но факт тот, что правительство разогнало Думу прежде, чем успела вскрыться буржуазная скаредность кадетских Гракхов*330 и аграрно-уравнительные иллюзии трудовиков. Земельная реформа не успела еще развернуть своих внутренних противоречий, как правительство уже разогнало реформаторов. Вывод, который из этого факта неизбежно должна сделать крестьянская мысль, никоим образом не может служить делу самодержавного порядка: правительство, как враг, впервые открыто предстало пред мужиком в своем концентрированном виде. Может быть, какая-нибудь группа мужиков почему-нибудь и избила депутата*. Но, вообще говоря, крестьянство никоим образом не может чувствовать себя "уставшим" от революции, так как оно к ней еще в сущности и не приступило. Революционная борьба крестьянства еще вся в будущем. /* Как теперь стало известным, бывш. деп. Стежинок был избит своими избирателями за упорное нежелание дать отчет о работе Думы, которого от него требовали. (Примечание большевистской редакции 1906 г.)/ II
Крупная торгово-промышленная буржуазия не заинтересована в демократическом режиме. Наоборот, с сильной монархической властью ее связывают не только исторические воспоминания, но и заботы о будущем. То, что ей необходимо, это не политическая демократия, а либеральный гражданский режим. Свобода передвижения, относительная гласность, приблизительное равенство перед судом, контроль над финансовым хозяйством бюрократии - вот что нужно для того, чтоб товарный и денежный рынок чувствовал себя в равновесии. Лишь убедившись, что все это совершенно недостижимо без народного представительства, торгово-промышленная буржуазия стала конституционной и полуконституционной. Момент ее либерального "порыва" приходится на первые месяцы прошлого года, под прямым воздействием 9 января и дальнейших стачек.
Но уже в мае под влиянием непрерывной стачечной эпидемии, дезорганизующей торгово-промышленную жизнь, крупная буржуазия выдвигает в своей программе на первый план такие требования, которые должны обеспечить свободу и непрерывность капиталистической эксплоатации: "свобода труда", т.-е. неприкосновенность штрейкбрехерства, свобода от уплаты за время стачки, т.-е. сложение с себя даже и денежных издержек по революции и т. д. Манифест 17 октября не только удовлетворял все чаяния либерального капитала, но и превышал их. А между тем требования пролетариата становились все более и более "безмерными". Дальнейшее развитие революции стало означать не только непосредственную дезорганизацию хозяйства в настоящем, но и величайшие опасности в будущем. Перспектива финансовых потрясений, связанных с победой революции, пугает крупную буржуазию больше, чем финансовое хищничество бюрократии. Буржуазия становится резко консервативной, требует порядка во что бы то ни стало и в Москве поддерживает дубасовские неистовства над пролетариатом. Таким образом , класс, который принимал наименьшее участие в политической борьбе, чувствует себя наиболее "усталым" от нее. Либерализм помещичьего землевладения у нас старее чисто капиталистического либерализма, но немногим стойче его. Идеи демократии были всегда бесконечно чужды земской оппозиции. Либеральные помещики считали себя представителями народных нужд, так как отстаивали интересы "деревни", вернее, интересы землевладения, против центральной бюрократии, которая на счет крестьянства поддерживала индустрию. Конституционный контроль над бюрократией должен был, по их замыслу, противодействовать грюндерству за государственный счет и вообще неумеренному протекционизму. Бюрократическим выскочкам и временщикам были бы противопоставлены влиятельные местные люди, которые сумели бы провести каналы между фиском и нуждами землевладения. Считая себя прирожденными выразителями крестьянских интересов, либеральные земцы никогда не думали о политической самодеятельности крестьянства и не ожидали ее. Тем менее - революционной самодеятельности. Если революционные выступления пролетариата подействовали ободряющим образом на золотушный земский либерализм, то аграрные волнения, наоборот, сразу отбросили земцев вправо.
|