Та, которую я описываю, находится на берегу Беломорско-Балтийскаго канала, въ 27-ми километрахъ къ северу отъ гор. Повенца. Если у "Лиги защиты правъ" есть хотя бы элементарнейшая человеческая совесть -- она, быть можетъ, поинтересуется этой колонией.... Долженъ добавить, что до введения закона о разстрелахъ малолетнихъ, этихъ мальчиковъ разстреливали и безъ всякихъ законовъ, въ порядке, такъ сказать, обычнаго советскаго права... ВОДОРАЗДеЛЪ На той же моторке и по тому же пустынному каналу я тащусь дальше на северъ. Черезъ четверть часа лесъ закрываетъ отъ меня чортову кучу безпризорной колонии. Въ сущности, мой отъездъ сильно похожъ на бегство -- точнее, на дезертирство. А -- что делать? Строить футбольныя площадки на ребячьихъ костяхъ? Вотъ -- одинъ уже утонулъ въ болоте... что сталось съ теми тринадцатью, которые не вернулись? Каналъ тихъ и пусть. На моторке я -- единственный пассажиръ. Каюта, человекъ на 10-15, загажена и заплевана; на палубе -- сырой пронизывающий ветеръ, несущий надъ водой длинныя вуали утренняго тумана. "Капитанъ", сидящий въ рулевой будке, жестомъ приглашаетъ меня въ эту будку. Захожу и усаживаюсь рядомъ съ капитаномъ. Здесь тепло и не дуетъ, сквозь окна кабинки можно любоваться надвигающимся пейзажемъ: болото и лесъ, узкая лента канала, обложенная грубо отесанными кусками гранита. {425} Местами гранитъ уже осыпался, и на протяжении сотенъ метровъ въ воду вползаютъ медленная осыпи песку. Капитанъ обходитъ эти места, держась поближе къ противоположному берегу. -- Что-жъ это? Не успели достроить -- уже и разваливается? Капитанъ флегматично пожимаетъ плечами. -- Песокъ -- это что. А вотъ -- плотины заваливаются, вотъ за Водоразделомъ сами посмотрите. Подмываетъ ихъ снизу, что-ли... Гнилая работа, какъ есть гнилая, тяпъ да ляпъ: гонютъ, гонютъ, вотъ и выходитъ -- не успели построить, -- глядишь, а все изъ рукъ разлазится. Вотъ сейчасъ -- всю весну чинили, экскаваторы работали, не успели подлатать -- снова разлезлось. Да, песокъ -- это что? А какъ съ плотинами будетъ -- никому неизвестно. Другой каналъ думаютъ строить -- не дай Господи... О томъ, что собираются строить "вторую нитку" канала, я слыхалъ еще въ Медгоре. Изыскательныя партии уже работали, и въ производственномъ отделе уже висела карта съ двумя вариантами направления этой "второй нитки" -- насколько я знаю, ее все-таки не начали строить... -- А что возятъ по этому каналу? -- Да вотъ -- васъ возимъ. -- А еще что? -- Ну, еще кое кого, вроде васъ ... -- А грузы? -- Какие тутъ грузы? Вотъ вчера на седьмой участокъ, подъ Повенцомъ, пригнали две баржи съ ссыльными -- одни бабы... Тоже -- грузъ, можно сказать... Ахъ ты, мать твою... Моторка тихо въехала въ какую-то мель. "Стой! давай полный назадъ", -- заоралъ капитанъ въ трубку. Моторъ далъ задний ходъ; пена взбитой воды побежала отъ кормы къ носу; суденышко не сдвинулось ни на вершокъ. Капитанъ снова выругался: "вотъ, заговорились и въехали, ахъ ты, мать его"... Снизу прибежалъ замасленный механикъ и въ свою очередь обложилъ капитана. "Ну, что-жъ, пихаться будемъ!" -- сказалъ капитанъ фаталистически. На моторке оказалось несколько шестовъ, специально приспособленныхъ для "пихания", съ широкими досками на концахъ, чтобы шесты не уходили въ песокъ. Дали полный задний ходъ, навалились на шесты, моторка мягко скользнула назадъ, потомъ, освободившись, резко дернулась къ берегу. Капитанъ въ несколько прыжковъ очутился у руля и едва успелъ спасти корму отъ удара о береговые камни. Механикъ, выругавшись еще разъ, ушелъ внизъ, къ мотору. Снова уселись въ будке. -- Ну, будетъ лясы точать, -- сказалъ капитанъ, -- тутъ песокъ со всехъ щелей лезетъ, а напорешься на камень -- пять летъ дадутъ. -- А вы -- заключенный? -- А то -- что же? Часа черезъ два мы подъезжаемъ къ Водоразделу -- высшей точке канала. Отсюда начинается спускъ на северъ, къ Сороке. Огромный и совершенно пустой затонъ, замкнутый съ севера гигантской бревенчатой дамбой. Надъ шлюзомъ -- бревенчатая триумфальная арка съ надписью объ энтузиазме, победахъ и о {426} чемъ-то еще. Другая такая же арка, только гранитная, перекинута черезъ дорогу къ лагерному пункту. Огромная -- и тоже пустынная -- площадь, вымощенная булыжниками, замыкается съ севера длиннымъ, метровъ въ сто, двухэтажнымъ бревенчатымъ домомъ. Посередине площади -- гранитный обелискъ съ бюстомъ Дзержинскаго. Все это -- пусто, позанесено пескомъ. Ни на площади, ни на шлюзахъ -- ни одной живой души. Я не догадался спросить у капитана дорогу къ лагерному пункту, а тутъ спросить не у кого. Обхожу дамбу, плотину, шлюзы. На шлюзахъ, оказывается, есть караульная будка, въ которой мирно почиваютъ двое "каналохранниковъ".
|