Если недреманное око не знаетъ о нашемъ проекте, никто насъ обыскивать не посмеетъ: блатъ у Успенскаго. Если знаетъ, насъ захватятъ у тайника... Но все-таки изъ дверей барака я выходилъ не съ очень спокойной душой. Староста еще разъ пожелалъ мне счастливаго пути. Дневальный, сидевший на {459} скамеечке у барака, проделалъ ту же церемонию и потомъ какъ-то замялся. -- А жаль, что вы сегодня едете... Мне почудилось какое-то дружественное, но неясное предупреждение... Чуть-чуть перехватило духъ... Но дневальный продолжалъ: -- Тутъ письмо я отъ жены получилъ... Такъ, значитъ, насчетъ ответу... Ну, ужъ когда приедете, такъ я васъ попрошу... Юра? Нетъ, молодой еще онъ, что его въ такия дела мешать... Отлегло... Поднялся на горку и въ последний разъ посмотрелъ на печальное место страннаго нашего жительства. Баракъ нашъ торчалъ какимъ-то кособокимъ гробомъ, съ покосившейся заплатанной крышей, съ заклеенными бумагой дырами оконъ, съ дневальнымъ, понуро сидевшимъ у входа въ него... Странная вещь -- во мне шевельнулось какое-то сожаление... Въ сущности, неплохо жили мы въ этомъ бараке И много въ немъ было совсемъ хорошихъ, близкихъ мне русскихъ людей. И даже нары мои показались мне уютными. А впереди въ лучшемъ случае -- леса, трясины, ночи подъ холоднымъ карельскимъ дождемъ... Нетъ, для приключений я не устроенъ... Стоялъ жаркий июльский день. Я пошелъ по сыпучимъ улицамъ Медгоры, прошелъ базаръ и площадь, тщательно всматриваясь въ толпу и выискивая въ ней знакомыя лица, чтобы обойти ихъ сторонкой, несколько разъ оборачивался, закуривалъ, разсматривалъ афиши и местную газетенку, расклеенную на столбахъ и стенахъ (подписка не принимается за отсутствиемъ бумаги), и все смотрелъ -- нетъ ли слежки? Нетъ, слежки не было -- на этотъ счетъ глазъ у меня наметанный. Прошелъ вохровскую заставу у выхода изъ поселка -- застава меня ни о чемъ не спросила -- и вышелъ на железную дорогу. Первыя шесть верстъ нашего маршрута шли по железной дороге: это была одна изъ многочисленныхъ предосторожностей на всякий случай. Во время нашихъ выпивокъ въ Динамо мы установили, что по полотну железной дороги собаки ищейки не работаютъ вовсе: паровозная топка сжигаетъ все доступные собачьему нюху следы. Не следовало пренебрегать и этимъ. Идти было трудно: я былъ явственно перегруженъ -- на мне было не меньше четырехъ пудовъ всякой ноши... Одна за другой проходили версты -- вотъ знакомый поворотъ, вотъ мостикъ черезъ прыгающую по камнямъ речку, вотъ, наконецъ, телеграфный столбъ съ цифрой 25/511, откуда въ лесъ сворачивало какое-то подобие тропинки, которая несколько срезала путь къ пятому лагпункту. Я на всякий случай оглянулся еще разъ -- никого не было -- и нырнулъ въ кусты, на тропинку. Она извивалась между скалъ и корягъ -- я обливался потомъ подъ четырехпудовой тяжестью своей ноши, и вотъ, передъ поворотомъ тропинки, откуда нужно было нырять въ окончательную чащу, вижу: навстречу мне шагаетъ патруль изъ двухъ оперативниковъ... Былъ моментъ пронизывающаго ужаса: значитъ -- подстерегли... {460} И еще более острой обиды: значитъ -- они оказались умнее. Что же теперь?... До оперативниковъ шаговъ двадцать... Мысли мелькаютъ съ сумасшедшей быстротой... Броситься въ чащу? А Юра? Ввязаться въ драку? Ихъ двое... Почему только двое? Если бы этотъ патруль былъ снаряженъ специально для меня оперативниковъ было бы больше -- вотъ отрядили же въ вагоне № 13 человекъ по десяти на каждаго изъ боеспособныхъ членовъ нашего "кооператива"... А разстояние все сокращается... Нетъ, нужно идти прямо. Ахъ, если бы не рюкзакъ, связывающий движения... Можно было бы: схватить одного и, прикрываясь имъ, какъ щитомъ, броситься на другого и обоихъ сбить съ ногъ. Тамъ, на земле обе ихъ винтовки были бы ни къ чему и мое джиу-джитсу выручило бы меня еще одинъ разъ -- сколько разъ оно меня уже выручало... Нетъ, нужно идти прямо, да и поздно уже сворачивать -- насъ отделяетъ шаговъ десять... Сердце колотилось, какъ сумасшедшее. Но, повидимому, снаружи не было заметно ничего, кроме лица, залитаго потомъ. Одинъ изъ оперативниковъ поднесъ руку къ козырьку и не безъ приятности осклабился. -- Жарковато, товарищъ Солоневичъ... Что-жъ вы не поездомъ?.. Что это? Издевочка? -- Режимъ экономии. Деньги за билетъ въ кармане останутся... -- Да, оно, конечно. Лишняя пятерка -- оно, смотришь, и поллитровка набежала... А вы -- на пятый? -- На пятый. Я всматриваюсь въ лица этихъ оперативниковъ. Простыя картофельныя красноармейския рожи -- на такой роже ничего не спрячешь. Ничего подозрительнаго. Вероятно, оба эти парня не разъ видали, какъ мы съ Подмоклымъ шествовали после динамовскихъ всенощныхъ бдений, наверно, они видали меня передъ строемъ роты оперативниковъ, изъ которой я выбиралъ кандидатовъ на вичкинский курортъ и на спартакиаду, вероятно, они знали о великомъ моемъ блате... -- Ну, счастливо...
|