Если она потеряла девяносто процентовъ и выиграла бой -- ея потери исторически оправданы. То же и съ нами. Мы думаемъ не о потеряхъ, а о победе. Намъ отступать нельзя... Ни передъ какими потерями... Если мы только на вершокъ не дотянемъ до социализма, тогда все это будетъ зверствомъ и только. Тогда идея социализма будетъ дискредитирована навсегда. Намъ остановки -- не дано... Еще десять миллионовъ. Еще двадцать миллионовъ. Все равно. Назадъ дороги нетъ. Нужно идти дальше. Ну что-жъ, -- добавилъ онъ, заглянувъ въ свою пустую плошку, -- давайте, что-ли, действовать дальше?.. Я кивнулъ головой. Чекалинъ налилъ наши сосуды. Мы молча чокнулись... -- Да, -- сказалъ я, -- вы наполовину правы: назадъ, действительно, дороги нетъ. Но согласитесь сами, что и впереди ничего не видать... Господь Богъ вовсе не устроилъ человека {178} социалистомъ. Можетъ быть, это и не очень удобно, но это -- фактъ. Человекъ живетъ теми же инстинктами, какими онъ жилъ и во время Римской империи... Римское право исходило изъ того предположения, что человекъ действуетъ прежде всего, какъ "добрый отецъ семейства" -- cum bonus pater familias, то-есть онъ прежде всего, напряженнее всего, действуетъ въ интересахъ себя и своей семьи. -- Философия мещанскаго эгоизма... -- Во-первыхъ -- вовсе не философия, а биология... Такъ устроенъ человекъ. У него крыльевъ нетъ. Это очень жалко. Но если вы перебьете ему ноги -- то онъ летать все-таки не будетъ... Вотъ вы попробуйте вдуматься въ эти годы, годы революции: тамъ, где коммунизмъ -- тамъ голодъ. Стопроцентный коммунизмъ -- стопроцентный голодъ. Жизнь начинаетъ расти только тамъ, где коммунизмъ отступаетъ: НЭП, приусадебные участки, сдельщина. На территорияхъ чистаго коммунизма -- и трава не растетъ... Мне кажется, что это принадлежитъ къ числу немногихъ совсемъ очевидныхъ вещей... -- Да, остатки капиталистическаго сознания въ массахъ оказались более глубоки, чемъ мы предполагали... Переделка человека -- идетъ очень медленно. -- И вы его переделаете? -- Да, мы создадимъ новый типъ социалистическаго человека, -- сказалъ Чекалинъ какимъ-то партийнымъ тономъ -- твердо, но безъ особаго внутренняго убеждения. Я обозлился. -- Переделается? Или, какъ въ такихъ случаяхъ говоритъ церковь, совлечете съ него ветхаго Адама? Господи, какая чушь!.. За переделку человека брались организации на много покрупнее и поглубже, чемъ коммунистическая. -- Кто же это брался? -- Хотя бы религия. А она передъ вами имеетъ совершенно неизмеримыя преимущества. -- Религия -- передъ коммунизмомъ? -- Ну, конечно... Религия имеетъ передъ вами-то преимущество, что ея обещания реализуются на томъ свете. Пойдите, проверьте... А ваши уже много разъ проверены. Темъ более, что вы съ ними очень торопитесь... Социалистический рай у васъ уже долженъ былъ наступить разъ пять: после свержения буржуазнаго правительства, после захвата фабрикъ и прочаго, после разгрома белой армии, после пятилетки... Теперь -- после второй пятилетки... -- Все это -- верно, история -- тугая баба. Но мы обещаемъ не мифъ, а реальность. -- Скажите, пожалуйста, разве для средневековаго человека рай и адъ были мифомъ, а не реальностью? И рай-то этотъ былъ не какой-то куцый, социалистический, на одну человеческую жизнь и на пять фунтовъ хлеба, вместо одного. Это былъ рай всамделишный -- безконечное блаженство на безконечный периодъ времени... Или -- соответствующий адъ. Такъ вотъ -- и {179} это не помогло... Никого не переделали... Любой христианинъ двадцатаго века живетъ и действуетъ по точно такимъ же стимуламъ, какъ действовалъ римлянинъ две тысячи летъ тому на задъ -- какъ добрый отецъ семейства. -- И отъ насъ ничего не останется? -- И отъ васъ ничего не останется. Разве только что-нибудь побочное и решительно ничемъ не предусмотренное... Чекалинъ усмехнулся... устало и насмешливо. -- Ну что-жъ, выпьемъ что ли хоть за непредусмотренное. Не останется, вы говорите... Можетъ быть, и не останется. .. Но если что-нибудь въ истории человечества и останется -- такъ отъ насъ, а не отъ васъ. "А вы на земле проживете, какъ черви слепые живутъ, ни сказокъ про васъ не разскажутъ, ни песенъ про васъ не споютъ"... -- Ежели говорить откровенно, такъ насчетъ песенъ -- мне въ высокой степени плевать. Будутъ обо мне петь песни или не будутъ, будутъ строить мне монументы или не будутъ -- мне решительно все равно. Но я знаю, что монументъ -- это людей соблазняетъ... Какимъ-то таинственнымъ образомъ, но соблазняетъ... И всякий норовитъ взгромоздить на свою шею какой-нибудь монументъ. Конечно, жить подъ нимъ не очень удобно -- зато монументъ... Но строить его на своей шее и своей кровью?.. Чтобы потомъ какая -нибудь скучающая и ужъ совсемъ безмозглая американка щелкала своимъ кодакомъ сталинския пирамиды, построенныя на моихъ костяхъ -- это извините.
|