Погоня!... Обогнать собаку -- безнадежно... Ну-ка, хлоръ-пикринъ, дружище, выручай, не дай погибнуть... Я добежалъ до небольшой прогалины и, дойдя до средины, где росло несколько кустиковъ, залилъ свои следы доброй порцией ядовитой жидкости. Потомъ я побежалъ дальше, сделалъ большой крюкъ и подошелъ къ полянке сбоку, метрахъ въ 300. Сзади меня была небольшая речка, которая на всякий случай была мне последней надеждой -- текучая вода заметаетъ всякий следъ... Притаившись за кустомъ, я минутъ черезъ 20 увидалъ, какъ изъ лесу по направлению моего следа выбежала большая сторожевая собака и, опустивъ голову, направилась по моему следу прямо къ кустамъ. Сердце у меня замерло. Неужели мой хлоръ-пикринъ не будетъ действовать? Но ведь тогда я безпомощенъ передъ любой собакой, почуявшей мой следъ. А въ приграничной полосе на каждой просеке налажены постоянные обходы солдатъ съ собаками... Собака бежитъ прямо къ кустамъ. .. Все ближе... Вотъ она ткнулась носомъ во что-то и вдругъ, какъ бы отброшенная невидимой пружиной, отскакиваетъ назадъ. По ея суетливымъ, порывистымъ движениямъ видно, что она ошеломлена этимъ запахомъ. Изъ кустовъ неслышно выходитъ солдатъ и съ удивлениемъ смотритъ, какъ собака третъ морду о траву и мечется во все стороны. Попытки заставить ее идти впередъ -- тщетны, и красноармеецъ, внимательно осмотревъ местность и поставивъ веху, торопливо уходитъ назадъ, сопровождаемый собакой. Несмотря на явную опасность положения и возможность организованной погони, я {508} въ восторге. Мой хлоръ-пикринъ действуетъ! "Собачья угроза" перестаетъ тенью висеть надъ моей головой! ВСТРеЧА Я застрялъ. Впереди -- цепь озеръ, связанныхъ протоками и болотами... Съ одной и съ другой стороны видны деревни. Обойти трудно и опасно: время жатвы, и весь крестьянский народъ на поляхъ. А путь на северъ лежитъ черезъ озера... Ну, что-жъ! Значитъ, опять и опять вплавь! Я осторожно выхожу изъ леса на лугъ, покрытый кустами, чтобы высмотреть место переправы на утро. Подхожу къ берегу и -- о, ужасъ! -- вижу, какъ изъ прибрежныхъ кустовъ на меня удивленно и испуганно смотритъ... человеческое лицо... "Попался", мелькаетъ у меня въ голове. "Конецъ"... Въ этой приграничной местности каждый житель обязанъ немедленно донести на ближайший постъ ГПУ о всякомъ незнакомомъ человеке. Сейчасъ же облава, погоня и... аминь... Я мгновенно соображаю, что въ такомъ положении бежать -- худший выходъ. Поэтому я нахожу въ себе силы приветливо улыбнуться и сказать: -- Здорово, товарищъ! Испугъ на лице человека сменяется недовериемъ и настороженностью, но я ободряюсь все больше: человекъ одинъ и въ крестьянскомъ костюме... На крайний случай придется ему полежать связаннымъ и съ заткнутымъ ртомъ пару дней. -- Не знаете-ли, далеко еще до деревни Видлино? -- Не... Не знаю, -- отвечаетъ крестьянинъ, сорокалетний, обросший бородой, босой человекъ въ рваной одежде, опоясанный веревкой. -- А вы кто такой будете? -- Я-то -- спокойно отвечалъ я. -- А я землемеръ съ Олонца. Въ вашей деревне землеустроительная комиссии была уже? -- Не. Не знаю, -- мрачно и по-прежнему недоверчиво отвечаетъ крестьянинъ. -- Ахъ, чортъ возьми -- сержусь я. -- Неужели еще не пришли? А я-то отъ нихъ отбился, думалъ, что они здесь. Хотелъ вотъ осмотреть погоревший лесъ, да заблудился... Я знаю, какъ тяжело приходится теперь крестьянству при новыхъ порядкахъ, когда ихъ почти силой заставили коллективизировать свое хозяйство. Знаю, что вопросъ о своей земле, о своемъ хозяйстве для каждаго крестьянина -- самый жгучий и назревший. Поэтому я стараюсь отвлечь его подозрения въ томъ, что я беглецъ, и спрашиваю: -- Да разве вамъ въ деревне еще не объявили насчетъ передела земли? -- Какого передела? -- оживляется крестьянинъ. -- Неужто опять въ колхозы всехъ загонять будутъ? -- Да нетъ. Землю по старому, по справедливому, распределять будутъ... Вотъ у меня тутъ и инструменты съ собой, -- указываю я на свою сумку... {509} Разговоръ принимаетъ нужное мне направление. Подогревъ вопросы крестьянина несколькими фантастическими, но розовыми сообщениями объ улучшении деревенской жизни, я говорю съ досадой: -- Вотъ, вотъ... Дело нужное и спешное... Тамъ меня ждутъ, а я вотъ черезъ эту дурацкую реку перебраться не могу... -- Такъ вамъ въ Ипполитово, значитъ? -- переспрашиваетъ мой собеседникъ. -- А у меня тутъ лодка. Я васъ перевезу. Вотъ это называется удача! Во время переезда крестьянинъ, захлебываясь отъ волнения и путаясь въ словахъ, разсказываетъ о голодной жизни деревни, о несправедливости, терроре... Я утешаю его своими фантазиями, и къ берегу мы подъезжаемъ почти друзьями. Онъ беретъ съ меня обещание остановиться у него въ хате и на прощанье крепко пожимаетъ мне руку. Скрывшись въ лесу, я облегченно вздыхаю.
|