Поэтому Середа только развелъ руками и сказалъ: -- А еще говорятъ, что въ Советской России есть нечего, а тутъ -- прямо какъ при старомъ режиме... Когда уже слегка было выпито -- Пиголица ни съ того, ни съ сего вернулся къ теме о старомъ режиме. -- Вотъ вы все о старомъ режиме говорите... Середа слегка пожалъ плечами: "ну, я не очень-то объ немъ говорю, а все -- лучше было"... Пиголица вдругъ вскочилъ: -- Вотъ я вамъ сейчасъ одну штуку покажу -- речь Сталина. -- А зачемъ это? -- спросилъ я. -- Вотъ вы все про Сталина говорили, что онъ Россию моритъ... -- Я и сейчасъ это говорю... -- Такъ вотъ, это и есть неверно. Вотъ я вамъ сейчасъ разыщу. Пиголица сталъ рыться на книжной полке. -- Да бросьте вы, речи Сталина я и безъ васъ знаю... -- Э, нетъ, постойте, постойте. Сталинъ говоритъ, о России , то-есть, что насъ все, кому не лень, били... О России , значитъ, заботится... А вотъ вы послушайте. Пиголица до сталъ брошюру съ одной изъ "историческихъ" речей Сталина и началъ торжественно скандировать: -- "Мы отстали отъ капиталистическаго строя на сто летъ. А за отсталость бьютъ. За отсталость насъ били шведы и поляки. За отсталость насъ били турки и били татары, били немцы и били японцы... Мы отстали на сто летъ. Мы должны проделать это разстояние въ десять летъ или насъ сомнутъ..." Эту речь Сталина я, конечно, зналъ. У меня подъ руками нетъ никакихъ "источниковъ", но не думаю, чтобы я сильно ее перевралъ -- въ тоне и смысле, во всякомъ случае. Въ натуре эта тирада несколько длиннее. Пиголица скандировалъ торжественно и со смакомъ: били -- били, били -- били. Его белобрысая шевелюра стояла торчкомъ, а въ выражении лица было предвкушение того, что вотъ раньше-де все били, а теперь, извините, бить не будутъ. Середа мрачно вздохнулъ: -- Да, это что и говорить, влетало... -- Вотъ, -- сказалъ Пиголица торжествующе, -- а вы говорите, Сталинъ противъ России идетъ. {390} -- Онъ, Саша, не идетъ специально противъ России , онъ идетъ на мировую революцию. И за некоторыя другия вещи. А въ общемъ, здесь, какъ и всегда, вретъ онъ и больше ничего. -- То-есть какъ это вретъ? -- возмутился Пиголица. -- Что действительно били, -- скорбно сказалъ Ленчикъ, -- такъ это что и говорить... -- То-есть какъ это вретъ? -- повторилъ Пиголица. -- Что, не били насъ? -- Били. И шведы били, и татары били. Ну, и что дальше? Я решилъ использовать свое торжество, такъ сказать, въ разсрочку -- пусть Пиголица догадывается самъ. Но Пиголица опустилъ брошюрку и смотрелъ на меня откровенно растеряннымъ взглядомъ. -- Ну, скажемъ, Саша, насъ били татары. И шведы и прочие. Подумайте, какимъ же образомъ вотъ тотъ же Сталинъ могъ бы править одной шестой частью земной суши, если бы до него только мы и делали, что шеи свои подставляли? А? Не выходитъ? -- Что-то не выходитъ, Саша, -- подхватилъ Ленчикъ. -- Вотъ, скажемъ, татары, где они теперь? Или шведы. Вотъ этотъ самый лагерь, сказываютъ, раньше на шведской земле стоялъ, была тутъ Щвеция... Значитъ, не только насъ били, а и мы кому-то шею костыляли, только про это Сталинъ помалкиваетъ... -- А вы знаете, Саша, мы и Парижъ брали, и Берлинъ брали... -- Ну, это ужъ, И. Л., извините, тутъ ужъ вы малость заврались. Насчетъ татаръ еще туда сюда, а о Берлине -- ужъ извините. -- Брали, -- спокойно подтвердилъ Юра, -- хочешь, завтра книгу принесу -- советское издание... -- Юра разсказалъ о случае во время ревельскаго свидания монарховъ, когда Вильгельмъ II спросилъ трубача какого-то полка: за что получены его серебряныя трубы? "За взятие Берлина, Ваше Величество"... "Ну, этого больше не случится". "Не могу знать, Ваше Величество"... -- Такъ и сказалъ, сукинъ сынъ? -- обрадовался Пиголица. -- Насчетъ Берлина, -- сказалъ Середа, -- это не то, что Пиголица, а и я самъ слыхомъ не слыхалъ... -- Учили же вы когда-то русскую историю? -- Учить не училъ, а такъ, книжки читалъ: до революции -- подпольныя, а после -- советския: не много тутъ узнаешь. -- Вотъ что, -- предложилъ Ленчикъ, -- мы пока по стаканчику выпьемъ, а тамъ устроимъ маленькую передышку, а вы намъ, товарищъ Солоневичъ, о русской истории малость поразскажите. Такъ, коротенько. А то въ самомъ деле, птичку Пиголицу обучать надо, въ техникуме не научатъ... -- А тебя -- не надо? -- И меня надо. Я, конечно, читалъ порядочно, только знаете, все больше "наше советское". -- А въ самомъ деле, разсказали бы, -- поддержалъ Середа. -- Ну, вотъ и послушаемъ, -- заоралъ Ленчикъ ("да тише, ты" -- зашипелъ на него Мухинъ). Такъ вотъ, значитъ, на порядке дня: стопочка во славу русскаго оружия и докладъ тов. Солоневича. Слово предоставляется стопочке: за славу... {391} -- Ну, это какъ какого оружия, -- угрюмо сказалъ Мухинъ, -- за красное, хоть оно пять разъ будетъ русскимъ, пей самъ. -- Э, нетъ, за красное и я пить не буду, -- сказалъ Ленчикъ. Пиголица поставилъ поднятую было стопку на столъ. -- Такъ это, значитъ, вы за то, чтобы насъ опять били? -- Кого это насъ? Насъ и такъ бьютъ -- лучше и не надо...
|