Онъ еще мне насчетъ пролетариата будетъ говорить... Нетъ, если большевики меньшевиковъ вырежутъ -- ихнее дело, намъ туда соваться нечего: одна стерва другую загрызетъ.... Хлебниковъ посмотрелъ на Фомко холодно и твердо. -- Дурацкие разговоры. Во первыхъ, Кореневский -- нашъ товарищь... -- Если вашъ, такъ вы съ нимъ и целуйтесь. Намъ такихъ товарищей не надо. "Товарищами" -- и такъ сыты... -- ... А во вторыхъ, -- такъ же холодно продолжалъ Хлебниковъ, не обращая внимания на реплику Фомко , -- во вторыхъ -- онъ противъ сталинскаго режима -- следовательно намъ съ нимъ пока по дороге. А кого тамъ придется вешать после Сталина, это будетъ видно. И еще: Кореневский единственный сынъ у отца... Если вы, И. Л., можете выручить, вы это должны сделать. -- Я, можетъ, тоже единственный сынъ, -- сказалъ Фомко . -- Сколько этихъ сыновей ваши социалисты на тотъ светъ отправили. А впрочемъ, ваше дело, хотите -- выручайте... А вотъ стукачей намъ отсюдова вывести нужно... Фомко и Хлебниковъ обменялись понимающими взглядами. -- М-да, -- неопределенно сказалъ Хлебниковъ... Помолчали. -- Наши ребята очень взволнованы арестомъ Кореневскаго, хороший былъ, въ сущности, парень. -- Парень ничего, -- несколько мягче сказалъ Фомко . Я не видалъ решительно никакихъ возможностей помочь Кореневскому. Идти къ Подмоклому? Что ему сказать? Меньшевицкая агитация Кореневскаго было поставлена такъ по мальчишески, что о ней все знали -- удивительно, какъ Кореневский не селъ раньше... При случае можно попытаться поговорить съ Успенскимъ, но это только въ томъ случае, если онъ меня вызоветъ: идти къ нему специально съ этой целью, значило обречь эту попытку на безусловный провалъ. Но Хлебниковъ смотрелъ на меня въ упоръ, смотрелъ, такъ сказать, прямо мне въ совесть, и въ его взгляде былъ намекъ на то, что, если ужъ я пьянствую съ Подмоклымъ, то я морально обязанъ какъ-то и чемъ-то компенсировать падение свое. Въ тотъ же вечеръ въ Динамо я и попытался представить Подмоклому всю эту историю въ весьма юмористическомъ виде. {374} Подмоклый смотрелъ на меня пьяными и хитрыми глазами и только подсмеивался. Я сказалъ, что эта история съ арестомъ вообще глупо сделана: только что я ввелъ на Вичку двухъ, явно подозрительныхъ для окружающихъ, "троцкистовъ" -- и вотъ уже арестъ... Столковались на такихъ условияхъ: Подмоклый выпускаетъ Кореневскаго, я же обязуюсь принять на Вичку еще одного сексота. -- А знаете, кого? -- съ пьянымъ торжествомъ сказалъ мне Подмоклый . -- А мне все равно. -- Ой-ли? Профессора У. У меня глаза на лобъ полезли. Профессоръ У. -- человекъ съ почти мировымъ именемъ. И онъ сексотъ? И моя Вичка превращается изъ курорта въ западню? И моя халтура превращается въ трагедию? И, главное, какъ будто ничего не поделаешь. Но профессоръ У. на Вичку не попалъ, а Кореневскаго выручить такъ и не удалось. Рыбачья бригада, ставившая сети на озере, при впадении въ него реки Вички, вытащила трупъ одного изъ "троцкистовъ". Ноги трупа запутались въ крепкой леске отъ удочки, тело было измолото вичкинскими водопадами: удилъ, значитъ, парень рыбу, какъ-то оступился въ водопады -- и поминай, какъ звали. На этотъ разъ Подмоклый вызвалъ меня въ оффициальномъ порядке и сказалъ мне: -- Итакъ, гражданинъ Солоневичъ, будьте добры ответить мне. Произошла некоторая перепалка. Бояться Подмоклаго со всей его третьей частью у меня не было никакихъ оснований. До проведения спартакиады я былъ забронированъ отъ всякихъ покушений съ чьей бы то ни было стороны. Поэтому, когда Подмоклый попробовалъ повысить тонъ, я ему сказалъ, чтобы онъ дурака не валялъ, а то я пойду и доложу Успенскому, что сексотовъ всадили на Вичку по дурацки, что я объ этомъ его, Подмоклаго, предупреждалъ, что онъ, Подмоклый , самъ мне сказалъ: "этого товара намъ не жалко", и что я ему, Подмоклому, категорически предлагаю моей работы не разваливать: всякому понятно, что энтузиастовъ социалистическаго строительства на Вичке нетъ и быть не можетъ, что тамъ сидятъ контръ-революционеры (не даромъ же ихъ посадили) и что, если третья часть начнетъ арестовывать моихъ людей, я пойду къ Успенскому и скажу, что проведение спартакиады онъ, Подмоклый , ставитъ подъ угрозу. -- Ну, и чего вы взъерепенились, -- сказалъ Подмоклый . -- Я съ вами, какъ съ человекомъ, разговариваю. Инцидентъ былъ исчерпанъ. Виновниковъ гибели "троцкиста" разыскивать такъ и не стали. Этого " товара " у третьей части, действительно, было много. Но и Кореневскаго выручить не удалось. Оставшийся "троцкистъ" былъ въ тотъ же день изъятъ изъ Вички и куда-то отосланъ. Но я чувствовалъ, что после спартакиады или, точнее, после моего побега Подмоклый постарается кое съ кемъ разделаться. Я снова почувствовалъ одинъ изъ самыхъ отвратительныхъ, самыхъ идиотскихъ тупиковъ советской {375} жизни: что бы ни организовывать -- самое безпартийное, самое аполитичное -- туда сейчасъ же проползетъ ГПУ и устроитъ тамъ западню.
|