Л., васъ же каждая спортивная собака знаетъ. Приблизительно въ три раза больше, чемъ вы этого заслуживаете... Почему въ три раза? Вы выступали въ спорте и двое вашихъ братьевъ: кто тамъ разберетъ, который изъ нихъ Солоневичъ первый и который третий. Кстати, а где вашъ средний братъ? Мой средний братъ погибъ въ армии Врангеля, но объ этомъ говорить не следовало. Я сказалъ что-то подходящее къ данному случаю. Батюшковъ посмотрелъ на меня понимающе. -- М-да, немного старыхъ спортсменовъ уцелело. Вотъ я думалъ, что уцелею, въ белыхъ армияхъ не былъ, политикой не занимался, а вотъ сижу... А съ Медоваромъ вы споетесь, съ нимъ дело можно иметь. Кстати, вотъ онъ и шествуетъ. Медоваръ, впрочемъ, не шествовалъ никогда, онъ леталъ. И сейчасъ, влетевъ въ комнату, онъ сразу накинулся на меня съ вопросами: -- Ну, что у васъ съ Радецкимъ? Чего васъ Радецкий вызывалъ? И откуда онъ васъ знаетъ? И что вы, Федоръ Николаевичъ, сидите, какъ ворона на этомъ паршивомъ биллиарде, когда работа же есть. Сегодня съ меня спрашиваютъ сводки мартовской работы "Динамо", такъ что я имъ дамъ, какъ вы думаете, что я имъ дамъ? -- Ничего я не думаю. Я и безъ думанья знаю. Медоваръ бросилъ на биллиардъ свой портфель. -- Ну вотъ, вы сами видите, И. Л., онъ даже вида не хочетъ делать, что работа есть. .. Послалъ, вы понимаете, въ Ленинградъ сводку о нашей февральской работе и даже копии не оставилъ. И вы думаете, онъ помнить, что тамъ въ этой сводке было? Такъ теперь, что мы будемъ писать за мартъ? Нужно же намъ ростъ показать. А какой ростъ? А изъ чего мы будемъ исходить? -- Не кирпичитесь, Яковъ Самойловичъ, ерунда все это. -- Хорошенькая ерунда! -- Ерунда! Въ феврале былъ зимний сезонъ, сейчасъ весенний. Не могутъ же у насъ въ марте лыжныя команды расти. На весну нужно совсемъ другое выдумывать... -- Батюшковъ попытался засунуть окурокъ въ лузу, но одумался и сунулъ его въ медоваровский портфель... -- Знаете что, Ф. Н., вы хороший парень, но за такия одесския штучки я вамъ морду набью. -- Морды вы не набьете, а въ пирамидку я вамъ дамъ тридцать очковъ впередъ и обставлю, какъ миленькаго. -- Ну, это вы разсказывайте вашей бабушке. Онъ меня обставитъ? Вы такого нахала видали? А вы сами пятнадцать очковъ не хотите? {307} Разговоръ начиналъ приобретать ведомственный характеръ. Батюшковъ началъ ставить пирамидку. Медоваръ засунулъ свой портфель подъ биллиардъ и вооружился киемъ. Я, ввиду всего этого, повернулся уходить. -- Позвольте, И. Л., куда же вы это? Я же съ вами хотелъ о Радецкомъ поговорить. Такая масса работы, прямо голова кругомъ идетъ... Знаете что, Батюшковъ, -- съ сожалениемъ посмотрелъ Медоваръ на уже готовую пирамидку, -- смывайтесь вы пока къ чортовой матери, приходите черезъ часъ, я вамъ покажу, где раки зимуютъ. -- Завтра покажете. Я пока пошелъ спать. -- Ну вотъ, видите, опять пьянъ, какъ великомученица. Тьфу. -- Медоваръ полезъ подъ биллиардъ, досталъ свой портфель. -- Идемте въ кабинетъ. -- Лицо Медовара выражало искреннее возмущение. -- Вотъ видите сами, работнички... Я на васъ, И. Л., буду крепко расчитывать, вы человекъ солидный. Вы себе представьте, приедетъ инспекция изъ центра, такъ какие мы красавцы будемъ. Закопаемся къ чертямъ. И Батюшкову не поздоровится. Этого еще мало, что онъ съ Радецкимъ въ теннисъ играетъ и со всей головкой пьянствуетъ. Если инспекция изъ центра... -- Я вижу, что вы, Я. С., человекъ на этомъ деле новый и несколько излишне нервничаете. Я самъ "изъ центра" инспектировалъ разъ двести. Все это ерунда, халоймесъ. Медоваръ посмотрелъ на меня бокомъ, какъ курица. Терминъ "халоймесъ" на одесскомъ жаргоне обозначаетъ халтуру, взятую, такъ сказать, въ кубе. -- А вы въ Одессе жили? -- спросилъ онъ осторожно. -- Былъ грехъ, шесть летъ... -- Знаете что, И. Л., давайте говорить прямо , какъ деловые люди, только чтобы, понимаете, абсолютно между нами и никакихъ испанцевъ. -- Ладно, никакихъ испанцевъ. -- Вы же понимаете, что мне вамъ объяснять? Я на такой ответственной работе первый разъ, мне нужно классъ показать. Это же для меня вопросъ карьеры. Да, такъ что же у васъ съ Радецкимъ? Я сообщилъ о своемъ разговоре съ Радецкимъ. -- Вотъ это замечательно. Что Якименко васъ поддержалъ съ этимъ деломъ -- это хорошо, но разъ Радецкий васъ знаетъ, обошлись бы и безъ Якименки, хотя вы знаете, Гольманъ очень не хотелъ васъ принимать. Знаете что, давайте работа ть на пару. У меня, знаете, есть проектъ, только между нами... Здесь въ управлении есть культурно-воспитательный отделъ, это же въ общемъ вроде профсоюзнаго культпросвета. Теперь каждый культпросветъ имеетъ своего инструктора. Это же неотъемлемая часть культработы, это же свинство, что нашъ КВО не имеетъ инструктора, это недооценка политической и воспитательной роли физкультуры.
|