Здесь действовала система, рождающая казанскихъ сиротъ, декоративныхъ гигантовъ, тракторныя кладбища. Не могло быть особыхъ сомнений и насчетъ того, какъ эта система взятая "въ общемъ и целомъ" отразятся на частномъ случае подпорожской эвакуации. Конечно, Якименко будетъ проводить свой промфинпланъ съ "железной безпощадностью": на посты, вроде Якименскаго, могутъ пробраться только люди, этой безпощадностью обладающие, -- другие отметаются, такъ сказать, въ порядке естественнаго отбора. Якименко будетъ сажать людей въ дырявые вагоны, въ необорудованныя теплушки, Якименко постарается впихнуть въ эти эшелоны всехъ, кого только можно -- и здоровыхъ, и больныхъ. Больные, конечно, не доедутъ живыми. Но разве хотя бы одинъ разъ въ истории советской власти человеческия жизни останавливали победно-халтурное шествие хотя бы одного промфинплана? КРИВАЯ ИДЕТЪ ВНИЗЪ Самымъ жестокимъ испытаниемъ для насъ въ эти недели была угроза отправки Юры на БАМ. Какъ достаточно скоро {141} выяснилось, ни я, ни Борисъ отправке на БАМ не подлежали: въ нашихъ формулярахъ значилась статья 58/6 (шпионажъ), и насъ Якименко не смогъ бы отправить, если бы и хотелъ: нашихъ документовъ не приняла бы приемочная комиссия БАМа. Но Юра этой статьи не имелъ. Следовательно, по ходу событий дело обстояло такъ: мы съ Борисомъ остаемся, Юра будетъ отправленъ одинъ -- после его летней болезни и операции, после тюремной и лагерной голодовки, после каторжной работы въ УРЧ-евскомъ махорочномъ тумане по 16-20 часовъ въ сутки... При самомъ зарождении всехъ этихъ БАМовскихъ перспективъ я какъ-то просилъ Якименко объ оставлении Юры. Якименко отвечалъ мне довольно коротко, но весьма неясно. Это было похоже на полуобещание, подлежащее исполнению только въ томъ случае, если норма отправки будетъ более или менее выполнена. Но съ каждымъ днемъ становилось все яснее, что норма эта выполнена быть не можетъ и не будетъ. По миновании надобности въ моихъ литературныхъ талантахъ, Якименко все определеннее смотрелъ на меня, какъ на пустое место, какъ на человека, который уже не нуженъ и съ которымъ поэтому ни считаться, ни разговаривать нечего. Нужно отдать справедливость и Якименке: во первыхъ, онъ работалъ такъ же каторжно, какъ и все мы, и, во-вторыхъ, онъ обязанъ былъ отправить и всю администрацию отделения, въ томъ числе и УРЧ. Не совсемъ ужъ просто было -- послать старыхъ работниковъ УРЧ и оставить Юру... Во всякомъ случае -- надежды на Якименку съ каждымъ днемъ падали все больше и больше... Въ связи съ исчезновениемъ могущественной Якименковской поддержки -- снова въ наши икры начала цепляться урчевская шпана, цеплялась скверно и -- въ нашихъ условияхъ -- очень болезненно. Мы съ Юрой только что закончили списки третьяго эшелона. Списки были проверены, разложены по столамъ, и я долженъ былъ занести ихъ на Погру. Было около трехъ часовъ ночи. Пропускъ, который мне должны были заготовить, оказался незаготовленнымъ. Не идти было нельзя, а идти было опасно. Я все-таки пошелъ и прошелъ. Придя на Погру и передавая списки администрации, я обнаружилъ, что изъ каждаго экземпляра списковъ украдено по четыре страницы. Отправка эшелона была сорвана. Многомудрый активъ съ Погры сообщилъ Якименке, что я потерялъ эти страницы. Нетрудно было доказать полную невозможность нечаянной потери четыре хъ страницъ изъ каждыхъ 12 экземпляровъ. И Якименке такъ же не трудно было понять, что ужъ никакъ не въ моихъ интересахъ было съ заранее обдуманной целью выкидывать эти страницы, а потомъ снова ихъ переписывать. Все это -- такъ... Но разговоръ съ Якименкой, у котораго изъ-за моихъ списковъ проваливался его"промфинпланъ", -- былъ не изъ приятныхъ... -- особенно, принимая во внимание Юрины перспективы... И инциденты такого типа, повторяющиеся приблизительно черезъ день, спокойствию души не способствовали. Между темъ, эшелоны шли и шли... Черезъ Бориса и {142} железнодорожниковъ, которыхъ онъ лечилъ, до насъ стали доходить сводки съ крестнаго пути этихъ эшелоновъ... Конечно, уже и отъ Погры (погрузочная станция) они отправлялись съ весьма скуднымъ запасомъ хлеба и дровъ -- а иногда и вовсе безъ запасовъ. Предполагалось, что аппаратъ ГПУ-скихъ базъ по дороге снабдитъ эти эшелоны всемъ необходимымъ... Но никто не снабдилъ... Первые эшелоны еще кое-что подбирали по дороге, а остальные ехали -- Богъ ужъ ихъ знаетъ какъ. Железнодорожники разсказывали объ остановкахъ поездовъ на маленькихъ заброшенныхъ станцияхъ и о томъ, какъ изъ этихъ поездовъ выносили сотни замерзшихъ труповъ и складывали ихъ въ штабели въ сторонке отъ железной дороги... Разсказывали о крушенияхъ, при которыхъ обезумевшие люди выли въ опрокинутыхъ деревянныхъ западняхъ теплушекъ -- слишкомъ хрупкихъ для силы поездного толчка, но слишкомъ прочныхъ для безоружныхъ человеческихъ рукъ... Мне мерещилось, что вотъ, на какой-то заброшенной зауральской станции вынесутъ обледенелый трупъ Юры, что въ какомъ-то товарномъ вагоне, опрокинутомъ подъ откосъ полотна, въ каше изуродованныхъ человеческихъ телъ...
|