Их деньгами содержались наемные шведские отряды"... (стр. 389)... "Боярство, сильное правительственным опытом, гордое отечеством и кипящее богатством, пало от неосторожного союза с иноверным врагом. Служилый землевладельческий класс, сильный воинской организацией, потерпел неожиданное поражение от домашнего врага, в союзе с которым желал свергнуть иностранное иго. Нижегородские посадские люди сильны были только горьким политическим опытом... Их начальники во главе с гениальным выборным человеком Кузьмой Мининым подбирали в свой союз только те общественные элементы, которые представляли собою ядро московского общества. Это были служилые люди, не увлеченные в "измену" и "воровство" и тяглые мужики северных городских и уездных миров" (Стр. 533). Мимолетная прозорливость Платонова тут и кончается. И дальше он ставит совершенно бессмысленный вопрос: "Но придя в Москву для восстановления и утверждения государственного порядка, представляя собою сильнейшую в материальном отношении и духовно сплоченную силу... эти мужики не сумели взять в свое распоряжение московские дела и отношения" (стр. 389). Тяглые мужики шли восстанавливать старый московский порядок, а не ревизовать его. Они его "восстановили и утвердили". Больше они ничего не собирались делать. И зачем было им желать что-либо иное? Через лет тридцать-сорок после этого восстановления, после реставрации старого государственного порядка, Москва полностью залечила все свои раны, наверстала все свои потери, подняла его, тяглого мужика, на тот социальный и материальный уровень, какого он, этот тяглый мужик никогда больше с тех пор не имел. Что иное было делать ему? Установить новую олигархию некоего крестьянского профсоюза, какую-то новую контрольную комиссию над царями? Контрольную комиссию, которая неизбежно свелась бы к "генеральным штатам". Тяглые мужики сделали самое разумное, что они могли сделать - дай Бог такой же разум и нашим завтрашним тяглым и колхозным мужикам. Дай Бог побольше разума и нашим историкам. Чтобы они на одной странице не приходили в искреннее изумление от "прозорливости московского владетельного рода" и от "самосознания народных масс", а на другой странице тот же московский владетельный род пытались изобразить в виде "тиранов" и народные массы - в виде дураков, которые проворонили момент тиранской слабости и возможности схватить царей за горло. Тяглые мужики посадским миром шли восстанавливать монархию. А никак не ограничивать ее. Они восстановили. И вернулись каждый по делам своим - как, даст Бог, удастся вернуться и нам всем. * * * Если бы Ключевские и Платоновы писали бы после 1917 года, то они могли бы в событиях этого отвратного года найти истинно блестящую иллюстрацию к пользе дидеротских методов и к поношению российских. В Москве друг друга за горло не хватали. "Власть" и "общество" наперерыв идут друг другу навстречу... "Политические и социальные несогласия умолкали при встрече с национальными и религиозными опасностями". Казалось бы, чего проще? Почти что само собою разумеется. Но Государственной Думы, четвертого и, даст Бог, после днего, созыва все это никак само собою не разумелось. Она, эта Государственная Дума, действовала по дидеротам: пришла в Таврический Дворец и стала колотить ногами по столу. Она, де, именно и обеспечит "права и интересы народа". Вот и обеспечила. Через тридцать лет после того, как тяглые мужики "не сумели взять в свои руки распоряжение московскими делами" - эти мужики имели все то, что я только что перечислял. Через тридцать лет после того, как жулики, идиоты и истерики Государственной Думы "взяли в свое распоряжение русские государственные дела", - где сидим мы с вами и что сейчас имеет тяглый мужик советских посадских миров? Где его коровы и кони? Суд присяжных и неприкосновенность личности? И в чем, собственно, выразился социальный процесс целых трехсот лет следования по дидеротским путям? ...Я пишу о жуликах, идиотах и истериках Государственной Думы. Понимаю, что это звучит несколько категорически. О личном распределении всех этих ролей говорить было бы довольно сложно. С моей точки зрения, две главные роли - жулика и идиота - выпали на долю профессора П. Н. Милюкова - специалиста именно в области русской истории. О том, что он практически оказался идиотом, спорить сейчас невозможно вовсе. Что же касается другого прилагательного, то позвольте привести запоздалую и очень скромную справку из творений С. П. Мельгунова в журнале "Независимая Мысль", Сборник 7, 1947 год, стр. 4. "Сдвиг (т. е. февральская революция. - И. С.) произошел не столько под влиянием пропаганды революционных партий, сколько под воздействием оппозиции Государственной Думы, демагогически привившей общественному мнению мысль, что национальным судьбам России при старом режиме грозит опасность"... Это сформулировано очень скромно. Об этом я пишу в другом месте. Здесь хотелось бы только напомнить тот неистовый вой, который подняли жулики и идиоты и которому поверили дураки и истерики : царица - шпионка, царь - алкоголик, двор и правительство - в руках Распутина, "глупость или измена", - все гибнет, "бей царя, спасай Россию!" По существу ничего не было, кроме сознательной лжи ("демагогическая прививка общественному мнению"...), действовавшей к вящей славе ...Ленина - Сталина.
|