Заглохло великолепное ремесло Московской Руси, заглохла даже и петровская промышленность с тем, чтобы двести лет спустя появиться вновь и вновь - на базе ликвидации мужика, как класса, на базе превращения его в раба... Боюсь, что сталинская крепостная промышленность удержится еще меньше, чем крепостная петровская... Рецепция, принятие иностранной культуры, была необходима не для того, чтобы поднять или спасти Россию - она в этом не нуждалась, - а для того, чтобы дворянство могло отгородиться от всех носителей русской культуры: от купечества, духовенства и крестьянства. Оно и отгородилось. И уже совсем погибая, переживая последние дни своей политической и еще больше экономической гегемонии, находясь, "как класс", в совсем предсмертных конвульсиях, оно, сознательно или бессознательно, все еще старается напялить на нас немецкий кафтан. И в этом отношении ленинский Маркс только повторяет петровского Лейбница. ВЫВОДЫ Вот вам фактическая сводка того, что было совершено Великим Петром и чем Россия заплатила за эти свершения. Я - не историк. Я не производил никаких новых архивных изысканий, не оперировал неизвестными - и поэтому спорными - историческими материалами. Я более или менее суммировал только те данные, которые имеются во всех элементарных курсах русской истории, которые поэтому могут считаться и общеизвестными и бесспорными. Я совершенно искренне убежден, что из этих общеизвестных и бесспорных фактов я сделал правильные - логически неизбежные - общие выводы. И что, следовательно, те выводы, которые делали наши историки - за исключением в некоторой степени Милюкова, - являются нелогичными выводами. Хорошо понимаю всю смелость такого заключения. Тем более, что настоящие трудности начинаются только теперь: как объяснить, все-таки, факт, что "дело Петра" просуществовало, с большим или меньшим успехом, все-таки, больше двухсот лет, что почти вся историческая литература считает Петра и гением, и преобразователем, и что, наконец, эту оценку разделяют столь далекие друг от друга люди, как Маркс и Пушкин, советские историки и Соловьев, Ключевский и наши нигилисты из шестидесятников - Чернышевские, Добролюбовы, Писаревы и прочие. Или - говоря несколько схематически, что в оценке Петра сходятся и дворянская реакция, и пролетарская революция... Вспомним о той мысли, которая, по Ключевскому, "инстинктивной похотью" сказалась в дворянских кругах в эпоху Смутного времени, когда дворянство, - тогда служилый, а не рабовладельческий класс, - попыталось "завоевать Россию для себя" и "под предлогом стояния за Дом Пресвятой Богородицы и за православную веру провозгласило себя владыкой родной земли". Эта "похоть", в той или иной степени, всегда свойственна всякому правящему слою всякой страны. В до-романовской Москве эту похоть пыталось реализовать потомство удельных князей и было разгромлено Грозным. В Смутное время, после разгрома княжат - и после совсем уже неудачной попытки Шуйского восстановить власть аристократической верхушки, - к захвату власти шло рядовое дворянство, которое, по тогдашним временам могло называться, если и не совсем демократией, то, во всяком случае, "третьим сословием" так сказать, тогдашней интеллигенцией. Смутное время закрепило приблизительно тот перелом, который связан во Франции с Великой французской революцией: ушла старинная родовая аристократия, пришло деловое и служилое "третье сословие". Но дальше параллель кончается: во Фракции возник цесаризм, закончившийся республикой, и республика в окончательной (пока) форме закрепила завоевания "третьего сословия" - буржуазии. Эти завоевания оспаривает теперь четвертое сословие - пролетариат. В Москве ни с цезаризмом, ни с вождизмом ничего не вышло. Ни Лже-Димитрий, ни Шуйский удержаться не смогли. Ни Ляпунов, ни Минин, ни Пожарский даже и не пробовали пытаться провозгласить себя вождями освобожденной страны. Москва спешно и деловито восстановила старинную форму монархии и, путем всяких исторических натяжек, попыталась связать новую династию не только с Рюриковичами, но и с "пресветлым корнем" Августа. Новая династия сразу же утвердилась в качестве полноправной и традиционной монархии - монархии "волею Божиею", несмотря даже и на всенародное избрание. Это избрание ввиду "Пресветлого корени" и всего прочего, должно было, по существу только утвердить генеалогические права шестнадцатилетнего мальчика. Ясно: избирали не за "заслуги" и не за "таланты". И вообще, не столь ко " избирали ", ибо других кандидатов предъявлено не было, и "избирать" было не из кого, а только подтвердили "законные" права Михаила на "прадедовский" престол. Собор вернулся - повторяю, не без натяжек - к основной идее всякой монархии - к "воле Божией", вараженной в случайности рождения и не зависимой, следовательно, ни от каких человеческих домыслов. "Заслуги" вызвали бы новую неустойчивость. "Право рождения" ставило окончательную точку над всякой конкуренцией в "заслугах". Москва сразу вернулась к существу старой монархии и с чрезвычайной ревностью оберегала ее "самодержавие".
|