Диктатуру дворянства в Москве очень трудно себе представить. Но еще труднее - диктатуру остзейского дворянства. Маркс в Москве был вовсе невозможен. Современная оценка московской монархии - левая оценка - имеет две разновидности: Первая: азиатский государственный строй. Это - откровенно глупая оценка, ибо соперники Москвы, имевшие так сказать, более "европейскую" конституцию - новгородская республика и польская ограниченная монархия - конкуренции с Москвой не выдержали. Сейчас этой оценки стесняются даже и марксисты. Вторая оценка: да, этот строй был хорош для своего времени, а теперь нам нужна свобода. О второй оценке стоит поговорить подробнее. Если бурный и буйный московский посад, тяглые мужики севера, низовые массы Новгорода, а в Смутное Время "последние люди государства московского" так заботливо поддерживали московских князей и царей, - то, очевидно, вовсе не потому, что - по таинственной русской психологии - были одержимы политическим мазохизмом. И если они проявляли горячий и бурный интерес к политической жизни страны, то очевидно, что они никак не считали и не видели себя политически бесправными или даже политически бессильными. Царь не был ограничителем ИХ свободы. Он был представителем ИХ свобод. А также - их силы, их роста, их мощи и их национально-государственного сознания. Иначе - незачем было бы выкупать Василия Темного, наседать на Василия III, взывать к Ивану Грозному, протестовать против конституционных "записей" Шуйского и возводить на престол Михаила? Способов отделаться от монархии было сколько угодно. Еще больше было способов просто не поддержать монархию. Всеми этими способами Московская Русь не воспользовалась. И бессловесной рабой Москва себя не считала. Не надо принимать всерьез, как это делают историки, смиренные подписи под московскими челобитными: "твои, Государь, худые рабишки" - так до 1917 года подписывались под письмами и самые свободолюбивые русские либералы: "Ваш, милостивый государь, покорнейший слуга имя-рек". Ни "слугой", ни тем паче "покорнейшим" имя-рек себя никак не считал. Так было принято. В этом роде принято еще и сейчас: если вам в трамвае наступят на ногу и извинятся, то вы скажете - пожалуйста. Это "пожалуйста" никак не обозначает приглашения наступить еще раз. Московский человек не чувствовал себя ни рабом, ни пассивным материалом той стройки, которою заведовали московские государи. В какой степени московский человек чувствовал себя свободным человеком? Особенных свобод в Москве, конечно, не было да и быть не могло: было постоянное осадное положение. И вообще очень трудно было представить, как именно понимал москвич XVII века то, что плебс двадцатого века называет свободой? "Свободы печати" - не было, как не было и "печати" вообще ни в Москве, ни в других местах мира. Свободы религии было больше, чем в других местах мира: инквизиции не было, варфоломеевских ночей не устраивалось, мордва молилась своим мордовским богам, татарам было оставлено их магометанство. Но если ересь жидовствующих проникла до великокняжеского престола - то Москва подняла скандал и великому князю пришлось капитулировать. И если католицизм Москва к себе не пускала, то и хорошо делала. Протестантские же кирхи строились свободно - по мере надобности проживавших в Москве иноземцев, однако, с условием: не заниматься прозелитизмом. В Европе же в семнадцатом веке из-за религиозных ссор сжигались сотни тысяч людей и другими способами отправлялись к праотцам миллионы. Экономических свобод в Москве было больше, чем где бы то ни было в мире. Крестьянин был "тяглецом", то есть налогоплательщиком, и государство стремилось его попридержать. Однако, он мог селиться где ему угодно и как ему угодно: или легально, покрыв свои финансовые обязательства помещику, или нелегально: забрав свои несложные манатки - двинуться то ли в черемисы, то ли в Понизовье - на Волгу, то ли на Дон. Угнаться за этим мужиком не было никакой возможности, да государство и не стремилось гнаться - так шла московская колонизация. Тяглецом был и ремесленник. Однако и ремесленник - как и мелкий торговец были неизмеримо свободнее, чем в какой бы то ни было современной Москве стране мира: в Москве не было цехов. То есть, не было монополии старожилов ремесла, которые обставляли доступ в свою профессию всякими рогатками, практически непреодолимыми для людей без достаточного кошелька. Эти монополии в какой-то очень большой степени дожили и до Европы сегодняшнего дня... Вообще - в Москве не было того деления людей на классы и подклассы, какое было характерно не только для тогдашней Европы. Даже и дворянство не было строго очерченным сословием: из его состава бывали "нетчики" - дезертиры государевой службы, опускались в ряды "однодворцев" и потом в крестьянство. Умелые хозяева, из крестьянства и из посадских людей проникали в дворянское сословие во всякого рода многочисленный служилый элемент, и от них не требовалось, как в Европе, документальных доказательств по меньшей мере трех рыцарских поколений - в Европе иногда требовалось и семь.
|