Помощь ссыльным, даже со стороны родных, пресле- дуется, как преступление. Взаимопомощь карается, как заговор. Единственным средством самозащиты является, в этих условиях, стачка голода. ГПУ отвечает на нее насильственным кормлением, либо предоставля- ет свободу умирать. Сотни оппозиционеров, русских и иностранных, были за эти годы расстреляны, погибли от голодовок или прибегли к самоубийству. На протяжении 12 лет власть десятки раз оповещала мир об окончательном искоренении оппозиции. Но во время "чистки" в последние месяцы 1935 г. и первой половине 1936 г. снова исключены были сотни тысяч членов партии, в том числе несколько десятков тысяч "троцкистов". Наиболее активные бы- ли немедленно же арестованы, разбросаны по тюрьмам и концентрационным лагерям. В отношении остальных Сталин через "Правду" открыто предписал местным органам не давать им работы. В стране, где единственным работо- дателем является государство, эта мера означает медленную голодную смерть. Старый принцип: кто не работает, тот не ест, заменен новым: кто не повинуется, тот не ест. Сколько именно большевиков исключено, аресто- вано, истреблено начиная с 1923 г., когда открылась эра бонапартизма, мы узнаем, когда развернем архивы политической полиции Сталина. Сколько их остается в подполье, обнаружится, когда начнется крушение бюрократии. Какое значение могут иметь 20-30 тысяч оппозиционеров на партию в два миллиона членов? Голое сопоставление цифр не говорит в таком вопросе ни- чего. Десятка революционеров на полк достаточно, чтобы в накаленной по- литической атмосфере увлечь его на сторону народа. Не даром штабы смер- тельно боятся малочисленных подпольных кружков, даже одиночек. Этот ре- акционный штабной страх, пропитывающий сталинскую бюрократию насквозь, объясняет бешеный характер ее преследований и ее отравленных клевет. Виктор Серж, проделавший в Советском Союзе все этапы репрессии, при- нес Западной Европе потрясающую весть от тех, которые подвергаются пыт- кам за верность революции и вражду к ее могильщикам. "Я ничего не преу- величиваю, - пишет он, - я взвешиваю каждое слово, и могу каждое из них подкрепить трагическими доказательствами и именами. Среди этой массы жертв и протестантов, в большинстве молчаливых, одно героическое меньшинство мне ближе всех других, драгоценное своей энергией, своей проницательностью, своим стоицизмом, своей преданностью большевизму ве- ликой эпохи. Тысячи этих коммунистов первого часа, сотоварищей Ленина и Троцкого, строителей советской республики, когда существовали советы, противопоставляют внутреннему разложению режима принципы социализма, за- щищает, как могут, (а то, что они могут, это соглашаться на все жертвы) права рабочего класса... Я приношу вам весть о тех, кто там взаперти. Они будут держаться, сколько нужно, до конца, даже если бы им не приш- лось увидеть над революцией новую зарю... Революционеры Запада могут расчитывать на них: пламя будет поддержано, пусть только в одних тюрьмах. Они также расчитывают на вас. Вы должны, мы должны защищать их, чтобы защитить рабочую демократию в мире, возродить освободительный об- лик диктатуры пролетариата, вернуть когда-либо СССР его моральное вели- чие и доверие рабочих...". Неизбежность новой революции. Рассуждая об отмирании государства, Ленин писал, что привычка в соб- людении правил общежития способна устранить всякую необходимость принуж- дения, "если нет ничего такого, что возмущает, вызывает протест и восс- тание, создает необходимость подавления". В этом если вся суть. Нынешний режим СССР на каждом шагу вызывает протест, тем более жгучий, что подав- ленный. Бюрократия не только аппарат принуждения, но и постоянный источ- ник провокации. Самое существование жадной, лживой и циничной касты по- велителей не может не порождать затаенного возмущения. Улучшение матери- ального положения рабочих не примиряет их с властью, наоборот, повышая их достоинство и освобождая их мысль для общих вопросов политики, подго- товляет открытый конфликт с бюрократией. Несменяемые "вожди" любят твердить о необходимости "учения", "овладе- ния техников", "культурного самовоспитания" и прочих прекрасных вещах. Но сам правящий слой невежествен и мало культурен, ничему серьезно не учится, нелоялен и груб в обращении. Тем нестерпимее его претензии опе- кать все области общественной жизни, командовать не только кооперативной лавкой, но и музыкальной композицией. Советское население не может под- няться на более высокую ступень культуры, не освободившись от унизи- тельного подчинения касте узурпаторов. Чиновник ли съест рабочее государство, или же рабочий класс справится с чиновником? Так стоит сейчас вопрос, от решения которого зависит судьба СССР. Огромное большинство советских рабочих уже и сейчас враж- дебно бюрократии, крестьянские массы ненавидят ее здоровой плебейской ненавистью.
|