Я между всемъ этимъ начальствомъ -- какъ листъ, крутимый бурей. Дневальный, напримеръ, можетъ поинтересоваться, почему я, уезжая въ двухдневную командировку, уношу съ собой двухпудовый рюкзакъ и даже поковыряться въ немъ. Вы понимаете, какия будутъ последствия, если онъ поковыряется?.. Тройка по борьбе съ побегами можетъ въ любой моментъ учинить мне обыскъ... Староста барака можетъ погнать меня на какое-либо особо неудобное дежурство, на какой-нибудь ударникъ по чистке отхожихъ местъ, можетъ подложить мне всяческую свинью по административной линии. Начальникъ колонны можетъ погнать на общия работы, можетъ пересадить меня въ какой-нибудь особо дырявый и уголовный баракъ, перевести куда-нибудь моего сына, зачислить меня въ филоны или въ антиобщественные и антисоветски настроенные элементы и вообще проложить мне прямую дорожку на Лесную Речку. Надъ начальникомъ колонны стоитъ начальникъ УРЧа, который съ начальникомъ колонны можетъ сделать больше, чемъ начальникъ колонны со мной, а обо мне ужъ и говорить нечего... Я возношусь мысленно выше и вижу монументальную фигуру начальника лагпункта, который и меня, и Левина просто въ порошекъ стереть можетъ ... Еще дальше -- начальникъ отделения, при имени котораго прилипаетъ языкъ къ горлу лагерника... Говоря короче, начальство до начальника колонны -- это крупныя неприятности, до начальника лагпункта -- это возможность погребения заживо въ какомъ-нибудь Морсплаве, Лесной Речке, Поповомъ острове, девятнадцатомъ квартале... Начальникъ {357} отделения -- это уже право жизни и смерти. Это уже право на разстрелъ. И все это начальство мне нужно обойти и обставить. И это при томъ условии, что по линии чисто административной -- я былъ у ногъ не только Поккална, но и Левина , а по линии "блата" -- чортъ меня разберетъ... Я черезъ головы всего этого сногсшибательнаго начальства имею хождение непосредственно къ самому Успенскому, одно имя котораго вгоняетъ въ потъ начальника лагпункта... И разве начальникъ лагпункта, начальникъ колонны могутъ предусмотреть, что я тамъ брякну насчетъ воровства, пьянства, начальственныхъ процентныхъ сборовъ съ лагерныхъ проститутокъ, приписки мертвыхъ душъ къ лагернымъ столовкамъ и много, очень много другого?.. И вотъ, я сижу, болтая въ воздухе ногой, покуривая папиросу и глядя на то, какъ на лбу Левина уже выступили капельки пота... Поккалнъ спохватывается, что матъ ведь оффициально неодобренъ, слегка осекается и говоритъ мне, какъ бы извиняясь: -- Ну, вотъ видите, тов. Солоневичъ, что съ этимъ народомъ поделаешь?.. Я сочувственно пожимаю плечами: -- Ну, конечно, тов. Поккалнъ, что поделаешь... Вопросъ кадровъ... Мы все этимъ болеемъ... -- Ступайте вонъ, -- говоритъ Поккалнъ Левину. Левинъ пробкой вылетаетъ въ корридоръ и, вылетевъ, не дважды и не трижды возблагодаритъ Аллаха за то, что ни вчера, ни позавчера, ни даже третьяго дня онъ не подложилъ мне никакой свиньи. Ибо, если бы такая свинья была подложена, то я не сказалъ бы Поккалну вотъ такъ, какъ сейчасъ: -- Что поделаешь... Вопросъ кадровъ... А сказалъ бы: -- Что же вы хотите, тов. Поккалнъ... У нихъ въ кабинке перманентное воровство и ежедневное пьянство... Само собой разумеется, что и объ этомъ воровстве, и объ этомъ пьянстве Поккалнъ знаетъ такъ же точно, какъ знаю и я. Поккалнъ, можетъ быть, и хотелъ бы что-нибудь сделать, но какъ ему справиться, если воруетъ вся администрация и въ лагере, какъ и на воле. Посадишь въ ШИЗО одного, другой на его месте будетъ воровать точно такъ же -- система. Поэтому Поккалнъ глядитъ сквозь пальцы. Но если бы я при Поккалне сказалъ о воровстве вслухъ, то о томъ же воровстве я могъ бы сказать и Успенскому, такъ, между прочимъ... И тогда полетитъ не только Левинъ, но и Поккалнъ. Ибо въ функции Успенскаго входитъ "нагонять страхъ". И, значитъ, въ случае подложенной мною свиньи, вылетелъ бы товарищъ Левинъ, но уже не въ корридоръ, а въ ШИЗО, подъ судъ, на Лесную Речку, въ гниение заживо. Ибо я, въ числе прочихъ моихъ качествъ, живой свидетель, имеющий доступъ къ самому Успенскому... И, придя домой и собравъ собутыльниковъ и соучастниковъ {358} своихъ, скажетъ имъ товарищъ Левинъ, не можетъ не сказать въ интересахъ общей безопасности: -- Обходите вы этого очкастаго за двадцать пять верстъ съ правой стороны. Чортъ его знаетъ, какой у него тамъ блатъ и у Поккална, и у Успенскаго. И буду я благоденствовать и не полезетъ никто ни въ карманы мои, ни въ рюкзакъ мой... РЕЗУЛЬТАТЫ Въ результате всего этого блата я къ 28 июля имелъ: Две командировки въ разныя стороны для себя самого, что было сравнительно несложно. Две командировки на тотъ же срокъ и тоже въ разныя стороны для Юры, что было, при нашихъ статьяхъ и одинаковыхъ фамилияхъ, чрезвычайно сложно и трудно. Два разовыхъ пропуска для насъ обоихъ на всякий случай...
|