Въ те дни, когда подпорожский Марковичъ пытался устроить меня или брата въ совсемъ уже захудалой редакции своей подпорожской шпаргалки, онъ завелъ на эту тему разговоръ съ приехавшимъ изъ Медгоры "инструкторомъ" центральнаго издания "Перековки", некиимъ Смирновымъ. Несмотря на лагерь, Смирновъ былъ одетъ и выбритъ такъ, какъ одеваются и бреются советские журналисты и кинорежиссеры: краги, бриджи, пестрая "апашка", бритые усы и подбородокъ, и подъ {326} подбородкомъ этакая американская бороденка. Круглые черные очки давали последний культурный бликъ импозантной фигуре "инструктора". Къ предложению Марковича онъ отнесся съ холоднымъ высокомериемъ. -- Намъ роли не играетъ, где онъ тамъ на воле работалъ. А съ такими статьями мы его въ редакцию пущать не можемъ. Я не удержался и спросилъ Смирнова, где это онъ на воле учился русскому языку -- для журналиста русский языкъ не совсемъ ужъ безполезенъ... Отъ крагъ, апашки и очковъ Смирнова излились потоки презрения и холода. -- Не у васъ учился... Увы, кое чему поучиться у меня Смирнову все-таки пришлось. Въ Медвежьей Горе я въ "Перековку" не заходилъ было вовсе: въ первое время -- въ виду безнадежности попытокъ устройства тамъ, а въ динамовския времена -- въ виду полной ненадобности мне этой редакции. Однако, Радецкий какъ-то заказалъ мне статью о динамовской физкультуре съ темъ, чтобы она была помещена въ "Перековке". Зная, что Радецкий въ газетномъ деле не смыслитъ ни уха, ни рыла, я для чистаго издевательства сделалъ такъ: подсчиталъ число строкъ въ "Перековке" и ухитрился написать такую статью, чтобы она весь номеръ заняла целикомъ. Долженъ отдать себе полную справедливость: статья была написана хорошо, иначе бы Радецкий и не поставилъ на ней жирной краской надписи: "Ред. газ. Пер. -- поместить немедленно целикомъ". "Целикомъ" было подсказано мной: "Я, видите ли, редакционную работу знаю, парни-то въ "Перековке" не больно грамотные, исковеркаютъ до полной неузнаваемости". Съ этой статьей, резолюцией и съ запасами некоего ехидства на душе я пришелъ въ редакцию "Перековки". Смирновъ уже оказался ея редакторомъ. Его очки стали еще более черепаховыми и борода еще более фотоженичной. Вместо прозаической папиросы, изъ угла его рта свешивалась стилизованная трубка, изъ которой неслась махорочная вонь. -- Ахъ, это вы? Да я васъ, кажется, где-то видалъ... Вы кажется, заключенный? Что я былъ заключеннымъ -- это было видно решительно по всему облику моему. Что Смирновъ помнилъ меня совершенно ясно -- въ этомъ для меня не было никакихъ сомнений. -- Да, да, -- сказалъ подтверждающе Смирновъ, хотя я не успелъ произнести ни одного слова, и подтверждать было решительно нечего, -- такъ что, конкретно говоря, для васъ угодно? Я молча подвинулъ себе стулъ, неспешно уселся на него, неспешно сталъ вытаскивать изъ кармановъ разнаго рода бумажное барахло и уголкомъ глаза поглядывалъ, какъ этотъ дядя будетъ реагировать на мой стиль поведения. Трубка въ углу рта дяди отвисла еще больше, а американистая бороденка приняла ершистое и щетинистое выражение. -- Ну-съ, такъ въ чемъ дело, молодой человекъ? Я былъ все-таки минимумъ летъ на десять старше его, но на "молодого человека" я не ответилъ ничего и продолжалъ медлительно перебирать бумажки. Только такъ -- мелькомъ, уголкомъ {327} глаза -- бросилъ на "главнаго редактора" центральнаго издания "Перековки" чуть-чуть предупреждающий взглядъ. Взглядъ оказалъ свое влияние. Трубка была передвинута чуть-чуть ближе къ середине рта. -- Рукопись принесли? Я досталъ рукопись и молча протянулъ ее Смирнову. Смирновъ прежде всего внимательно изучилъ резолюцию Радецкаго и потомъ перелисталъ страницы: страницъ на пишущей машинке было семь -- какъ разъ обе полосы "Перековки". На лице Смирнова выразилось профессиональное возмущение: -- Мы не можемъ запихивать весь номеръ одной статьей. -- Дело не мое. Радецкий поэтому-то и написалъ "целикомъ", чтобы вы не вздумали ее сокращать. Смирновъ вынулъ трубку изо рта и положилъ ее на столъ. Еще разъ перелисталъ страницы: "какъ разъ на цельный номеръ". -- Вы, вероятно, полагаете, что Радецкий не знаетъ размеровъ "Перековки". Словомъ -- рукопись съ резолюцией я вамъ передалъ. Будьте добры -- расписку въ получении. -- Никакихъ расписокъ редакция не даетъ. -- Знаю, а расписку все-таки -- пожалуйте. Потому что, если со статьей выйдутъ какия-нибудь недоразумения, такъ уговаривать васъ о помещении ея будетъ Радецкий. Я заниматься этимъ не собираюсь. Будьте добры -- расписку, что я вамъ передалъ и статью, и приказъ. Иначе -- отъ васъ расписку потребуетъ третья часть. Борода и очки Смирнова потеряли фотоженичный видъ. Онъ молча написалъ расписку и протянулъ ее мне.
|