{50} -- Нетъ, такихъ... да... такихъ советская власть прямо разстреливать должна. Прямо разстреливать. Везде воруютъ, везде грабятъ... Это, оказывается, вынырнулъ изъ подъ наръ нашъ Степушка. Его основательно ограбили урки въ пересылке, и онъ предвиделъ еще массу огорчений въ томъ же стиле. У него дрожали руки, и онъ брызгалъ слюной. -- Нетъ, я не понимаю. Какъ же это такъ? Везутъ въ одномъ вагоне. Полная безнаказанность. Что хотятъ, то и делаютъ. Урка смотритъ на него съ пренебрежительнымъ удивлениемъ. -- А вы, тихий господинчикъ, лежали бы на своемъ местечке и писали бы свои покаяния. Не трогаютъ васъ -- такъ и лежите. А вотъ часишки вы въ пересылке обратно получили, такъ вы будьте спокойны -- мы ихъ возьмемъ. Степушка судорожно схватился за карманъ съ часами. Урки захохотали. -- Это изъ нашей ко, -- сказалъ я. -- Такъ что насчетъ часиковъ -- вы ужъ не троньте. -- Все равно. Не мы -- такъ другие. Не здесь -- такъ въ лагере. Господинчикъ-то вашъ больно ужъ хреновый. Покаяния все писалъ. Знаю -- наши съ нимъ сидели. -- Не ваше дело, что я писалъ. Я на васъ заявление подамъ. Степушка нервничалъ и трусилъ, и глупилъ. Я ему подмигивалъ, но онъ ничего не замечалъ... -- Вы, господинчикъ хреновый, слушайте, что я вамъ скажу... Я у васъ пока ничего не укралъ, а украду -- поможетъ вамъ заявление, какъ мертвому кадило... -- Ничего, въ лагере васъ прикрутятъ, -- сказалъ техникъ. -- Съ дураками, видно, твоя мамаша спала, что ты такимъ умнымъ уродился... Въ лагере... эхъ ты, моржевая голова! А что ты о лагере знаешь? Бывалъ ты въ лагере? Я вотъ уже пятый разъ еду -- а ты мне о лагере разсказываешь... -- А что въ лагере? -- спросилъ я. -- Что въ лагере? Первое дело -- вотъ, скажемъ, вы или этотъ господинчикъ, вы, ясное дело, контръ-революционеры. Вотъ та дубина, что наверху, -- урка кивнулъ въ сторону рабочей нары, -- тотъ или вредитель, или контръ-революционеръ... Ну, мужикъ -- онъ всегда кулакъ. Это такъ надо понимать, что все вы классовые враги, ну и обращение съ вами подходящее. А мы, урки, -- социально близкий элементъ. Вотъ какъ. Потому, мы, елки-палки, противъ собственности... -- И противъ социалистической? -- спросилъ я. -- Э, нетъ. Казенной не трогаемъ. На грошъ возьмешь -- на рубль ответу. Да еще въ милиции бьютъ. Зачемъ? Вотъ тутъ наши одно время на торгсинъ было насели... Нестоющее дело... А такъ просто, фраера, вотъ вроде этого господинчика -- во первыхъ, разъ плюнуть, а второе -- куда онъ пойдетъ? Заявления писать будетъ? Такъ ужъ будьте покойнички -- ужъ съ милицией я лучше сговорюсь, чемъ этотъ вашъ шибздикъ... А въ лагере -- и подавно. Ужъ тамъ скажутъ тебе: сними пинжакъ -- такъ и снимай безъ разговоровъ, а то еще ножа получишь... {51} Урка явно хвастался, но урка вралъ не совсемъ... Степушка, изсякнувъ, растерянно посмотрелъ на меня. Да, Степушке придется плохо: ни выдержки, ни изворотливости, ни кулаковъ... Пропадетъ. ЛИКВИДИРОВАННАЯ БЕЗПРИЗОРНОСТЬ Въ книге советскаго бытия, трудно читаемой вообще, есть страницы, недоступныя даже очень близко стоящему и очень внимательному наблюдателю. Поэтому всякия попытки "познания России" всегда имеютъ этакую... прелесть неожиданности. Правда, "прелесть" эта несколько вывернута наизнанку, но неожиданности обычно ошарашиваютъ своей парадоксальностью. Ну, разве не парадоксъ, что украинскому мужику въ лагере живется лучше, чемъ на воле, и что онъ изъ лагеря на волю шлетъ хлебные сухари? И какъ это совместить съ темъ фактомъ, что этотъ мужикъ въ лагере вымираетъ десятками и сотнями тысячъ (въ масштабе ББК)? А вотъ въ российской сумятице это совмещается: на Украине крестьяне вымираютъ въ большей пропорции, чемъ въ лагере, и я реально видалъ крестьянъ, собирающихъ всякие объедки для посылки ихъ на Украину. Значитъ ли это, что эти крестьяне въ лагере не голодали? Нетъ, не значитъ. Но за счетъ еще большаго голодания они спасали свои семьи отъ голодной смерти... Этотъ парадоксъ цепляется еще за одинъ: за необычайное укрепление семьи -- такое, какое не снилось даже и покойному В. В. Розанову. А отъ укрепления семьи возникаетъ еще одна неожиданность -- принудительное безбрачие комсомолокъ: никто замужъ не беретъ -- ни партийцы, ни безпартийцы... такъ и торчи всю свою жизнь какой-нибудь месткомовской девой... Много есть такихъ неожиданностей. Я однажды видалъ даже образцовый колхозъ -- его председателемъ былъ старый трактирщикъ... Но есть вещи, о которыхъ вообще ничего нельзя узнать. Что мы, напримеръ, знаемъ о такихъ явленияхъ социальной гигиены въ Советской России, какъ проституция, алкоголизмъ, самоубийства. Что зналъ я до лагеря о "ликвидации детской безпризорности", я -- человекъ, исколесивший всю Россию?... Я видалъ, что Москва, Петроградъ, крупнейшия магистрали "подчищены" отъ безпризорниковъ, но я зналъ и то, что эпоха коллективизации и голодъ последнихъ летъ дали новый резкий толчекъ безпризорности...
|