Я избралъ себе сравнительно благую часть -- старался обходичь Видемана издали. Моимъ единственнымъ личнымъ съ нимъ столкновениемъ я обязанъ былъ Надежде Константиновне. Видеманъ въ какой-то бумажке употребилъ терминъ "предговорение". Онъ, видимо, находился въ сравнительно сытомъ настроении духа, и Надежда Константиновна рискнула вступить въ некую лингвистическую дискуссию: такого де слова въ русскомъ языке нетъ. Видеманъ сказалъ: нетъ, есть. Надежда Константиновна сдуру сказала, что вотъ у нея работаетъ некий писатель, сиречь я, у него-де можно спросить, какъ у специалиста. Я былъ вызванъ въ качестве эксперта. Видеманъ сиделъ, развалившись въ кресле, и рычалъ вполне добродушно. Вопросъ же былъ поставленъ, такъ сказать, дипломатически: -- Такъ что-жъ, по вашему, такого слова, какъ "предговорение", въ русскомъ языке нетъ? -- Нетъ, -- сглупилъ я. {406} -- А по моему, есть, -- заоралъ Видеманъ. -- А еще писатель. Убирайтесь вонъ. Такихъ не даромъ сюда сажаютъ... Нетъ, Богъ ужъ съ ними, съ Видеманомъ, съ лингвистикой, съ русскимъ языкомъ и съ прочими дискуссионными проблемами. Блаженъ мужъ, иже не иде на советъ нечестивыхъ и съ оными нечестивыми не дискуссируетъ... ___ А тутъ дискуссировать, видимо, придется. Съ одной стороны, конечно, житья моего въ советской райской долине или житья моего вообще осталось меньше месяца, и чорта ли мне ввязываться въ дискуссию, которая этотъ месяцъ можетъ растянуть на годы. А съ другой стороны, старый, откормленный всякой буржуазной культурой, интеллигентский червякъ сосетъ где-то подъ ложечкой и талдычитъ о томъ, что не могу же я уехать изъ этой вонючей, вымощенной преисподними булыжниками, цынготной дыры и не сделать ничего, чтобы убрать изъ этой дыры четыре тысячи заживо погребенныхъ въ ней ребятъ. Ведь это же дети, чортъ возьми!.. Правда, они воры, въ чемъ я черезъ часъ убедился еще одинъ, совершенно лишний для меня, разъ; правда, они алкоголики, жулики, кандидаты въ профессиональные преступники, но ведь это все-таки дети, чортъ побери. Разве они виноваты въ томъ, что революция разстреляла ихъ отцовъ, уморила голодомъ ихъ матерей, выбросила ихъ на улицу, где имъ оставалось или умирать съ голоду, какъ умерли миллионы ихъ братьевъ и сестеръ, или идти воровать. Разве этого всего не могло быть, напримеръ съ моимъ сыномъ, если бы въ свое время не подвернулся Шпигель и изъ одесской чеки мы съ женой не выскочили бы живьемъ? Разве они, эти дети, виноваты въ томъ, что партия проводитъ коллективизацию деревни, что партия объявила безпризорность ликвидированной, что на семнадцатомъ году существования социалистическаго рая ихъ решили убрать куда-нибудь подальше отъ постороннихъ глазъ -- вотъ и убрали. Убрали на эту чортову кучу, въ приполярныя трясины, въ цынгу, туберкулезъ. Я представилъ себе безконечныя полярныя ночи надъ этими оплетенными колючей проволокой бараками -- и стало жутко. Да, здесь-то ужъ эту безпризорность ликвидируютъ въ корне. Сюда-то ужъ мистера Бернарда Шоу не повезутъ... ...Я чувствую, что червякъ одолеваетъ и что дискуссировать придется... ТРУДОВОЙ ПЕЙЗАЖЪ Но Видемана здесь нетъ. Онъ, оказывается, въ колонии не живетъ: климатъ неподходящий. Его резиденция находится где-то въ десяти верстахъ. Темъ лучше: можно будетъ подготовиться къ дискуссии, а кстати и поесть. Брожу по скользкимъ камнямъ колонии. Дождь пересталъ. {407} Въ дырахъ между камнями заседаютъ небольшия группы ребятъ. Они, точно индейцы трубку мира, тянутъ махорочныя козьи ножки, обходящия всю компанию. Хлеба въ колонии мало, но махорку даютъ. Другие режутся въ неизвестныя мне безпризорныя игры съ монетами и камушками. Это, какъ я узналъ впоследствии, проигрываются пайки или, по местному, "птюшки". Ребята -- босые, не очень оборванные и более или менее умытые. Я ужъ такъ привыкъ видеть безпризорныя лица, вымазанныя всевозможными сортами грязи и сажи, что эти умытыя рожицы производятъ какое-то особо отвратительное впечатление: весь порокъ и вся гниль городского дна, все разнообразие сексуальныхъ извращений преждевременной зрелости, скрытыя раньше слоемъ грязи, теперь выступаютъ съ угнетающей четкостью... Ребята откуда-то уже услышали, что приехалъ инструкторъ физкультуры, и сбегаются ко мне -- кто съ заискивающей на всякий случай улыбочкой, кто съ наглой развязностью. Сыплются вопросы. Хриплые, но все же детские голоса. Липкия, проворный детския руки съ непостижимой ловкостью обшариваютъ все мои карманы, и пока я успеваю спохватиться, изъ этихъ кармановъ исчезаетъ все: махорка, спички, носовой платокъ... Когда это они успели такъ насобачиться? Ведь это все новые безпризорные призывы, призыва 1929-31 годовъ. Я потомъ узналъ, что есть и ребята, попавшие въ безпризорники и въ нынешнемъ году: источникъ, оказывается, не изсякаетъ. Отрядъ самоохраны (собственный детский Вохръ) и штуки две воспитателей волокутъ за ноги и за голову какого-то крепко связаннаго "пацана".
|