Все это полузасыпано пескомъ и похоже на какую-то мостовую гигантовъ, развороченную взрывами или землетрясениемъ. Если стать лицомъ къ северу, то слева отъ этой гряды идетъ болотце, по которому проложены доски къ пристани, потомъ -- каналъ и потомъ -- снова болото и лесъ... Справа -- широкая, съ версту, трясина, по которой привидениями стелются промозглые {404} карельские туманы, словно души усопшихъ здесь ББКовскихъ корпусовъ. На вершине этой гряды -- несколько десятковъ чахлыхъ сосенокъ, обнаженными корнями судорожно вцепившихся въ камень и песокъ, и десятка два грубо сколоченныхъ бревенчатыхъ бараковъ, тщательно и плотно обнесенныхъ проволочными заграждениями, -- это и есть "второе Болшево" -- "Первая детская трудовая колония ББК". Дождь продолжается. Мои ноги скользятъ по мокрымъ камнямъ -- того и гляди поскользнешься и разобьешь себе черепъ объ острые углы гранитныхъ осколковъ. Я иду, осторожно балансируя, и думаю: какой это идиотъ догадался всадить въ эту гиблую трясинную дыру детскую колонию -- четыре тысячи ребятъ въ возрасте отъ десяти до семнадцати летъ. Не говоря уже о территорияхъ всей шестой земной суши подвластной Кремлю, неужели и на территории ББК не нашлось менее гиблой дыры? Дождь и ветеръ мечутся между бараками. Сосны шумятъ и скрипятъ. Низкое и холодное небо нахлобучилось почти на ихъ вершины. Мне холодно и въ моей основательной кожанке, а ведь это конецъ июня... По двору колонии, кое-где понасыпаны дорожки изъ гравия. Все остальное завалено гранитными обломками, мокрыми отъ дождя и скользкими, какъ ледъ... ..."Ликвидация безпризорности" встаетъ передо мною въ какомъ-то новомъ аспекте... Да -- ихъ здесь ликвидируютъ... Ликвидируютъ, "какъ классъ". "И никто не узнаетъ, Где могилка моя". Не узнаетъ, действительно, никто ... НАЧАЛЬСТВО Я иду разыскивать начальника колонии и, къ крайнему своему неудовольствию, узнаю, что этимъ начальникомъ является тов. Видеманъ, переброшенный сюда изъ ликвидированнаго подпорожскаго отделения ББК. Тамъ, въ Подпорожьи, я, и не безъ успеха, старался съ товарищемъ Видеманомъ никакого дела не иметь. Видеманъ принадлежалъ къ числу начинающихъ преуспевать советскихъ администраторовъ и переживалъ свои первые и наиболее бурные припадки административнаго восторга. Административный же восторгъ въ условияхъ лагерной жизни подобенъ той пушке, сорвавшейся въ бурю съ привязи и тупо мечущейся по палубе фрегата, которую описываетъ Викторъ Гюго. Видеманъ не только могъ цапнуть человека за икру, какъ это, скажемъ, делалъ Стародубцевъ, онъ могъ цапнуть человека и за горло, какъ могли, напримеръ, Якименко и Успенский. Но онъ еще не понималъ, какъ понимали и Якименко и Успенский, что цапать зря и не стоитъ, и невыгодно. Эта возможность была для Видемана еще относительно нова: ощущение чужого горла въ {405} своихъ зубахъ, вероятно, еще волновало его... А можетъ быть, просто тренировка административныхъ челюстей? Все эти соображения могли бы служить некоторымъ психологическимъ объяснениемъ административнаго характера тов. Видемана, но съ моей стороны было бы неискренностью утверждать, что меня тянуло къ встрече съ нимъ. Я ругательски ругалъ себя, что, не спросясь броду, сунулся въ эту колонию... Правда, откуда мне могло придти въ голову, что здесь я встречусь съ товарищемъ Видеманомъ. Правда и то, что въ моемъ сегодняшнемъ положении я теоретически былъ за пределами досягаемости административной хватки тов. Видемана: за всякия поползновения по моему адресу его Успенский по головке бы не погладилъ. Но за всемъ этимъ оставались кое-какия "но"... О моихъ делахъ и отношенияхъ съ Успенскимъ Видеманъ и понятия не имеетъ, и если бы я сталъ разсказывать ему, какъ мы съ Успенскимъ въ голомъ виде пили коньякъ на водной станции, Видеманъ бы счелъ меня за неслыханнаго враля... Дальше: Медгора -- далеко. Въ колонии Видеманъ полный хозяинъ, какъ некий феодальный вассалъ, имеющий въ своемъ распоряжении свои собственныя подземелья и погреба для консервирования въ оныхъ непотрафившихъ ему дядей. А мне до побега осталось меньше месяца... Какъ-то выходитъ нехорошо... Конечно, хватать меня за горло Видеману какъ будто нетъ решительно никакого ни повода, ни расчета, но въ томъ-то и дело, что онъ это можетъ сделать решительно безъ всякаго повода и расчета, просто отъ избытка власти, отъ того, что у него, такъ сказать, административно чешутся зубы... Вамъ, вероятно, известно ощущение, когда очень зубастый, но еще весьма плохо дисциплинированный песъ, рыча, обнюхиваетъ вашу икру. Можетъ быть, и нетъ, а можетъ быть, и цапнетъ. Если цап нетъ, хозяинъ его вздуетъ, но вашей-то икре какое отъ этого утешение? Въ Подпорожьи люди отъ Видемана летели клочьями во все стороны: кто на БАМ, кто въ ШИЗО, кто на Лесную Речку.
|