Я гналъ эти мысли -- оне опять лезли въ голову, я съ мучительнымъ напряжениемъ искалъ выхода -- хоть какого-нибудь выхода -- и его видно не было... ПЛАНЫ ОТЧАЯНиЯ... Нужно, впрочемъ, оговориться: о томъ, чтобы Юра действительно былъ отправленъ на БАМ, ни у кого изъ насъ ни на секунду не возникало и мысли. Это въ вагоне № 13 насъ чемъ-то опоили и захватили спящими. Второй разъ такой номеръ не имелъ шансовъ пройти. Вопросъ стоялъ такъ: или Юре удастся отвертеться отъ БАМа, или мы все трое устроимъ какую-то резню, и если и пропадемъ, то по крайней мере съ трескомъ. Только Юра иногда говорилъ о томъ, что зачемъ же пропадать всемъ троимъ, что ужъ, если ничего не выйдетъ и ехать придется, онъ сбежитъ по дороге. Но этотъ планъ былъ весьма утопиченъ. Сбежать изъ арестантскаго эшелона не было почти никакой возможности. Борисъ былъ настроенъ очень пессимистически. Онъ приходилъ изъ Погры въ совсемъ истрепанномъ виде. Физически его работа была легче нашей; онъ целыми днями мотался по лагпунктамъ, по больницамъ и амбулаториямъ и хотя бы часть дня проводилъ на чистомъ воздухе и въ движении. Онъ имелъ право санитарнаго контроля надъ кухнями и питался исключительно "пробами пищи", а свой паекъ -- хлебъ и по комку замерзлой ячменной каши -- приносилъ намъ. Но его моральное положение -- положение врача въ этой атмосфере саморубовъ, разстреловъ, отправки въ этапы заведомо больныхъ людей -- было отчаяннымъ. Борисъ былъ уверенъ, что своего полуобещания насчетъ Юры Якименко не сдержитъ и что, пока какия-то силы остались, нужно бежать. Теоретический планъ побега былъ разработанъ въ такомъ виде: {143} по дороге изъ Подпорожья на Погру стояла чекистская застава изъ трехъ человекъ. На этой заставе меня и Бориса уже знали въ лицо -- Бориса въ особенности, ибо онъ ходилъ мимо нея каждый день, а иногда и по два-три раза въ день. Поздно вечеромъ мы должны были все втроемъ выйти изъ Подпорожья, захвативъ съ собою и вещи. Я и Борисъ подойдемъ къ костру 1 заставы и вступимъ съ патрульными въ какие-либо разговоры. Потомъ, въ подходящий моментъ Борисъ долженъ былъ ликвидировать ближайшаго къ нему чекиста ударомъ кулака и броситься на другого. Пока Борисъ будетъ ликвидировать патрульнаго номеръ второй, я долженъ былъ, если не ликвидировать, то по крайней мере временно нейтрализовать патрульнаго номеръ третий. Никакого оружия, вроде ножа или топора, пускать въ ходъ было нельзя: планъ былъ выполнимъ только при условии молниеносной стремительности и полной неожиданности. Плохо было то, что патрульные были въ кожухахъ: некоторые и при томъ наиболее действительные приемы атаки отпадали. Въ достаточности своихъ силъ я не былъ уверенъ. Но съ другой стороны, было чрезвычайно мало вероятно, чтобы тотъ чекистъ, съ которымъ мне придется схватиться, былъ сильнее меня. Планъ былъ очень рискованнымъ, но все же планъ былъ выполнимъ. Ликвидировавъ заставу, мы получимъ три винтовки, штукъ полтораста патроновъ и кое-какое продовольствие и двинемся въ обходъ Подпорожья, черезъ Свирь, на северъ. До этого пункта все было более или менее гладко... А дальше -- что? Лесъ заваленъ сугробищами снега. Лыжи достать было можно, но не охотничьи, а беговыя. По леснымъ заваламъ, корягамъ и ямамъ оне большой пользы не принесутъ. Изъ насъ троихъ только Юра хороший "классный" лыжникъ. Мы съ Борисомъ ходимъ такъ себе, по любительски. Убитыхъ патрульныхъ обнаружатъ или въ ту же ночь, или къ утру. Днемъ за нами уже пойдутъ въ погоню команды оперативнаго отдела, прекрасно откормленныя, съ такими собаками-ищейками, какия не снились майнридовскимъ охотникамъ за чернымъ деревомъ. Куда-то впередъ пойдутъ телефонограммы, какия-то команды будутъ высланы намъ наперерезъ. Правда, будутъ винтовки... Борисъ -- прекрасный стрелокъ -- въ той степени, въ какой онъ что-нибудь видитъ, а его близорукость выражается фантастической цифрой диоптъ диоптри -- 23 (следствие Соловковъ). Я -- стрелокъ более, чемъ посредственный. Юра -- тоже... Продовольствия у насъ почти нетъ, карты нетъ, компаса нетъ. Каковы шансы на успехъ? Въ недолгие часы, предназначенные для сна, я ворочался на голыхъ доскахъ своихъ наръ и чувствовалъ ясно: шансовъ никакихъ. Но если ничего другого сделать будетъ нельзя -- мы сделаемъ это... МАРКОВИЧА ПЕРЕКОВАЛИ Мы попробовали прибегнуть и къ житейской мудрости Марковича. Кое-какие проекты -- безкровные, но очень зыбкие, выдвигалъ {144} и онъ. Впрочемъ, ему было не до проектовъ. БАМ нависалъ надъ нимъ и при томъ -- въ ближайшие же дни. Онъ напрягалъ всю свою изобретательность и все свои связи. Но не выходило ровно ничего. Миша не ехалъ, такъ какъ почему-то числился здесь только въ командировке, а прикрепленъ былъ къ центральной типографии въ Медвежьей Горе.
|